— Да ну! — Даже привстала подруга. — Слушай, Зин, расскажи. И вообще, как тябе удалось такого мужика в мужья заарканить? Это ж надо, инженер цельного завода. Да еще и красавец. Ты то у нас, ну это, прямо скажем… — замялась Галина.
— Ладно тябе, не жмись, знаю, чяго сказать хотела, не красавица. А я, дорогуша, и не отрицаю, как говорится в пословице, не родись красивой, а родись счастливой. Я всегда знала, моя звезда скоро проявится. Самое главное, вовремя ухватить и не проспать нужный момент. Вот как он подвернулся, я тут же и скумекала, что пора силки расставлять. Главное, Галь, все правильно рассчитать. — Поучала подругу Зинка. — Он-то у нас порядошный, антиллегент. Вот я и воспользовалась его антиллигентностью.
— Слушай, Зин, я чет не поняла, он че, не русский?
— Почему не русский?
— Ну ты ж сама сказала, антиллегент.
— Слушай, ну и темнота ты Галька, — покатилась от смеха на диване Зинка.
— Ну че ржешь яко лошадь, — обиделась на подругу и отвернулась Галина.
— Ладно, не обижайся, я сама как приехала в город, така ж была, многому училась. Тут все учены. Тут не учены только такие как ты, деревенщина. Я вот тоже учена, а тяперичи еще и горадская, вот так. — Подняв для солидности палец, продолжала Зинаида. — Так о чем это я. А ну да, антилигент эта такой человек, который всегда говорит правду, понимаешь?
— Не-а. Он у тебя что идиот? Где же это видано, чтоб всегда правду говорили.
— Ну почему же сразу идиот. Просто у них так в семье заведено, воспитанием это у них кличется.
— Это, Зинка, больше на хрень похоже, а не на воспитание. Это ж если все время правду говорить, так можно и по мордасам схлопотать. Представляю, кабы я мамаше-то своей ушат правды на голову вылила, давно бы без головы осталась.
Подруги громко засмеялись, представив такую картину из их деревенской жизни. Зинка сквозь смех сказала:
— Давай я лучше тебе расскажу, как я это выяснила. Ну и хохма. Так вот, как-то раз опоздала я на работу, захожу в цех, а он мне на встречу идет и мимоходом спрашивает, почему, мол, вы задержались, а я возьми да и брякни первое, че на ум пришло, в больницу, мол, ходила. Стою и зырю на него, ну думаю, сейчас справку от врача потребует, а он тока говорит, вы, мол, Зина если плохо себя чувствуете, то непременно идите домой, я вам поставлю выходной, а завтра коли станет лучше, то приступите к работе. Вот это и называется антиллегентность.
— Слушай, Зинусь, — было видно, что девицу разбирает любопытство, — а как же ты воспользовалась явойной антилегентностью?
— Фу, — махнула та рукой, — проще простого. Ты кофа будешь?
— Че? — не поняла подруга.
— Кофа, говорю, будешь?
— А че это?
— Чай хоть знаешь?
— Ага.
— Ой, Галька, — всплеснула руками и поднялась с дивана Зинка, — тябя нужно еще учить и учить, чтоб в нормальном обчистве показать. Ты, конечно, не обижайся, но тут сразу поймут, что дяревенская. Тут нужно родиться с антиллегентностью внутрии.
— А ты что же с нею родилась? Чей-то не говорили, что с тобой антиллегентность рядом лежала. — Обиделась подруга.
— Ладно, — махнув рукой Зинаида и прошла в кухню.
Галина вскочила и устремилась следом.
— Вот это да! — восхищенно ворочая головой, разглядывала квартиру приехавшая девушка. — У тебя тут, что в царских палатах. Ах, красотища кака! Мне бы так жить.
— Заслужить надо, — гордо вскинув голову, ответила Зинка.
— Ну да, а ты у нас заслужила, случайно не этим местом? — Указывая рукой между ног, злобно окрысилась Галька. — Так мое от твого ничем не отличается.
— Еще и головой думать надо. Вот этим местом, — постучала себя по лбу, ставя чайник, Зинка.
Галина на последние слова подруги никак не отреагировала, увлеченно разглядывая в окно улицу. Такое количество народа для деревенской девушки было в новинку. Зинка, поглядывая украдкой, вспомнила, как три года назад сама приехала в первый раз. Всего три года прошло, а, казалось, вечность. Целая пропасть разделяла ее между настоящим и прошлым. Прошлым, в котором осталось то безрадостное, проведенное в забытой глухой деревушке детство и юность с вечно озлобленной матерью и еще десятком таких же как она голодных ртов. Все это осталось позади, где-то там, на задворках скудной памяти Зинаиды. И вот как гром среди ясного неба прошлое вернулось в виде деревенской подруги, разыскавшей ее в этом большом городе. Она так до конца и не поняла, как ей это удалось. Все ж таки не деревенька с тремя домами, а огромный многотысячный город. Но, видимо, то ли Богу, то ли дьяволу было так угодно. И вот стоит теперь это прошлое, рассматривая летний пейзаж за окном. С одной стороны понятно, думала Зинка, всем интересно как это мне удалось стать хозяйкой трехкомнатной квартиры в центре столицы, пускай не России, а Удмуртии. Но с другой стороны, ведь она сама решила выбросить всех из своей новой жизни. Но, видно, не так то и просто это сделать. Зинаида пребывала в смятении, не зная как поступить с подругой, то ли выставить за порог, то ли… Многое огорчало молодую женщину, как муж отреагирует, да и эта коли что прознает, так на всю деревню ославит. Зинаида ведь хорошо осознавала, что так и осталась приживалкой, хотя и официальной, штамп-то ведь стоит. Но не помог этот штамп в паспорте войти в семью мужа, где ее принимали холодно, смотря сверху вниз, как на приблудившуюся овцу без роду и племени. Можно сказать, терпели, из-за Глеба. При этих воспоминаниях и без того некрасивое лицо перекосило в злобной маске.