— Ну да, полезешь, — думая о своем, согласилась Зинаида. — Тока смотри не утони.
— Во гляди, — достав из-за пазухи висящий на веревке медный крестик, Галина поднесла его к губам и поцеловала.
— Ты мне еще честное пионерское пообещай, — ехидно усмехнулась Зинка.
— И пообещаю! — Ударила кулаком по столу так, что рюмки подпрыгнули, рявкнула пьяная девица.
Зинаида долго и упорно о чем-то думала, пока не услышала храп. Брезгливо глянув на подругу, уснувшую прямо мордой в тарелке, хмыкнула:
— Тебе на конюшне место, в деревне коровам хвосты крутить, а не в королевы метить. Фиг тябе, быдло деревенское, завтра же у меня и укатишь, а уж как тябя выпроводить, придумаю.
С этими словами Зинаида поднялась и направилась в спальню. На пороге еще раз оглянулась:
— Ладно, и за столом поспишь, невелика цаца, таким как ты, не привыкать, да и не горю я желанием постель чистую стелить.
Все еще бурча себе под нос и держась за стенку, захмелевшая женщина медленно вышла из кухни и прикрыла дверь. Усевшись на диван, она тут же уснула.
Щелкнувший замок разбудил Зинаиду. Поднявшись с головной болью и неприятным запахом изо рта, она, все еще плохо соображая, высунулась в прихожую. На пороге стоял муж.
— А, это ты, а сколь времени?
Приглядевшись повнимательней к жене, Глеб понял, опять прикладывалась к бутылке. Не ответив, прошел в кухню и остолбенел, на столе, уронив голову в тарелку, храпела незнакомая баба. Недопитая бутылка с остатками мутноватой жидкости валялась тут же на полу, источая сильный сивушный запах по всему помещению.
— Кто это? — Поворачиваясь к жене, строго спросил Глеб.
— А тябе-то че? — Тут же стала в позу Зинаида.
— Мне в полном смысле ничего, но ты моя жена и будь так любезна создавать хоть видимость приличия.
— Видимость, а на хрена мне твоя видимость?! — Словно повернули ручку приемника на полную громкость заорала Зинаида. — Ты у нас антиллегентный…
— Интеллигентный, — машинально поправил резавшую ухо ошибку жены Глеб.
— Как хачу, так и говорю! — Заверещала, срываясь на фальцет, Зинка. — Так вот, заруби на своем антиллегентном профиле, что я хозяйка здеся. И каво хочу, таво и зову.
Глеб молча глянул на разбушевавшуюся супругу, прикрыл дверь на кухню и направился к себе в комнату. Сегодня он слишком устал на работе и не испытывал ни малейшего желания разговаривать с еще не протрезвевшей женой. Она-то и трезвая все понимала через раз. Но Зинаиде этого показалось мало и, ворвавшись следом, она продолжала орать. Глеб молча уставился в окно: ночь полностью вступила в свои права, кругом царила тишина, и лишь ярко освещенная фонарями улица говорила о том, что город живет. Видя такое безразличие мужа, Зинка замолчала.
— Ты все сказала? — Поворачиваясь к жене, спросил Глеб.
— Нет, не все, я завтра уезжаю.
— Куда это мы собрались?
— В дяревню, мать проведать.
— Неужто в моей ненаглядной проснулось чувство долга по отношению к родителям? — с горечью произнес Глеб. — Нам даже на эту тему и говорить запрещено было, а тут на тебе, сами и такую новость. Ты бы, Зиночка, пожалела меня, а то, гляди, ненароком от столь бурных переживаний сердце остановится. Кто же тогда тебя кормить и вот эти шмотки покупать будет? Хотя я не прав, ваше высочество, снова на охоту выйдет, — помолчав минуту, словно что-то обдумывая, он продолжил, — но теперь уж не инженера, а на директора. И правильно, зачем мелочиться, инженер это пройденный этап.
— Денег давай, — перебила мужа Зинаида.
Она никогда не понимала его манеру изъясняться, да и вообще редко вникала в смысл беседы, уж больно мудрено. И ломать над этим голову считала глупым, «так и кондрашка хватить может», однажды сказала Зинаида, еще в начале совместной жизни, когда он ей что-то попытался объяснить.
— Нет вопросов, дорогая, — Глеб подошел к столу, выдвинул ящик и, вытащив пачку, не пересчитывая, отдал жене.
— Вот, Зинаида, возьми и поезжай на родину, а по приезде, я думаю, мы еще раз сделаем попытку объясниться.
— Не будет никаких объяснений, — категорическим тоном заявила жена, повернувшись к двери.
— Запомни, золотце, насильно мил не будешь, а ты пытаешься удержать мираж…
— Чаво? — Повернувшись «золотце» с подозрительностью посмотрела на мужа. — Все враки, не было у меня Мяража. Кто тебе это сказал? Никакого Мяража я не знаю. Пусть он мне сам в глаза скажет, что со мной был. Я-то ему все зеньки-то и повыцарапываю. Все это наговоры. А ты всех слушаешь. Знаю я, как ненавидят меня твои родственнички.