— Зинка, ты опять за свое взялась?
Не успев войти в дом, девушка услышала недовольный крик матери.
— Ну чаго тябе надо?
— Мне ничаго не надо. Я думала, ты человеком стала в своем городе, парядошности набралась, да видно, горбатого и могила не исправит.
— Какая тябя муха укусила? — Злобно глядя на мать, спросила Зинка.
— Мяня укусила?! Эта ты не успела в дяревню приехать, как по кустам шастать начала.
— Чаго?! Да я на речку ходила, — покраснев, кинулась оправдываться Зинаида.
— И водяного там нашла? Ты зачем с Гришкой связываешься? Он тябя первый на дяревне ославит.
— С чего ты взяла?
— С того, эта тябе не город, тут все как на ладони, али забыла? Шила в мяшке не утаишь. Мать Галькина прибегала, видела вас с ним в кустах.
— А ей-то чаго надо?
— Деняг за билет требовала. Ты зачем девчонку назад привезла? Она ее туда с таким трудом отправила, а ты?
— Что я? — Вскричала взбешенная Зинка, размахивая руками, — мне что, по-твоему, всю дяревню у себя в городе поселить? Так знай, у меня квартира не рязиновая, всех не уместит. Сначала Галька, потом и все остальные? Нет уж, дудки, вот это видели? — Скрутила кукиш разъяренная девица и ткнула его под нос матери.
— Ты мне не тыкай, думаешь, богатой стала, так тябе все позволено? Вот она благодарность за то, что растила, ночей не спала, — запричитала обиженная женщина.
— Ой, она растила. И это ты называешь, растила? В хлеву наплодила, как кошка. Ты что такого сделала, чтоб я тябе благодарной была? А ничаго, — все больше расходилась Зинаида, вымещая накипевшее на матери, — я у тябя необразованная, муж мой так и сказал, что мозгов не хватает. И я за это тябе благодарна должна быть? Я все сама для себя сделала, у вас не просила. Так и вас прошу, не суйте свой грязный нос в мои дела. Уяснила?
Мать молча долго разглядывала дочь. Спорить не было смысла, она с самого детства делала все по-своему, так, как ей заблагорассудится, так, как захочет.
— Делай, как знаешь, — смирившись, махнула рукой старая женщина.
— Ты бы вместо того, чтоб мораль мне читать, поесть хоть предложила, — уже более миролюбиво произнесла Зинаида.
Мать молча поднялась и направилась к печи. Ухватив котелок, вытряхнула в миску сваренный в кожуре картофель.
— Вот картошка. — Видя недовольное лицо дочери, усмехнулась, — что, не нравится?
— Я тябе там привезла гостинцев, ты что же, даже и не посмотрела, али брезгуешь?
— Ничаго я не брезгую, только время у меня не было еще, все по хозяйству ходила.
— Так сейчас доставай. Там я и колбасы и всяких делякатесов тябе привезла.
Не удержавшись, Зинка сама кинулась к сумкам и стала доставать оттуда всякую всячину. На стол легли завернутая в бумагу копченая колбаса, сыр, банки с икрой, рыбные консервы. Мать, наблюдая за всем, только тихонечко вздыхала.
— А вот это, — разворачивая сверток, Зинка принюхалась, — осятрина копченая, вкуснятина, пальчики оближешь.
С довольным видом девушка передала сверток матери.
— Батюшки, как пахнет, ажно слюнки бягут, — принюхалась мать.
К ногам женщины стала ластиться старая кошка, прибежавшая на запах. Мурлыча и облизываясь, она с кротким видом выпрашивала кусочек.
— А ну брысь, чертовка, не по тябе еда, — прикрикнула женщина, ложа сверток на стол, — ишь, чаго вы там едите.
— Это, мама, не все едят, — с гордостью сказала Зинаида, — ты думаешь, это всем по карману? Фигушки.
— Эх, доченька, я так за тябя рада, все у кровинушки моей есть, чаго душа пожелает.
Мать натруженной рукой погладила сидевшую у ее ног дочь. Обе как-то сразу замолчали, и в доме стало тихо, лишь жужжания бившейся о стекло мухи, нарушало покой.
— Я не хотела тябе говорить, — прервала мать затянувшееся молчание, — но, видно, придется.
Зинка поднялась, уселась на скамейку и вопросительно посмотрела на мать. Старуха вздохнув, произнесла, как выдавила из себя клещами:
— Гришка твой обручен.
— Ну…
— Погоди, — не давая дочери договорить, продолжила та, — я знаю, ты по нему с детства сохла, это никому не секрет. Но ты выросла, он тож парень ничаго стал. Отец его и засватал. Сама понимаешь, долго парню холостым ходить негоже, забалует.
— Кто ж она? — Тихо спросила дочь, пытаясь не зареветь.
— Дочка нашего предсядателя, Верка.
— Верка? — Недоверчиво посмотрев на мать, переспросила Зинка. — Так она же еще совсем рябенок.
— Пока ты в городе жила, рябенок вырос и стал нявестой Гришке. Вот так, доченька.
— Не бывать этому! — Вскочила Зинаида, больно ударив кулаком по столу.
— Замолчи, — испугано посмотрела на дочь старуха, — не гневи бога, не лезь. Уж лучше уезжай в свой город. Накличешь бяду на свою и нашу голову, — уже чуть ли не плача, убеждала Зинаиду мать.