— Ну эта, как ее, Серафима Пантелеевна, что в приемной сидит.
— А…
— Так вот подходит и так со смехом говорит: «Ну, Николай Степаныч, готовьтесь, там к вам одна ненормальная беременная поступила, так вот она рожать ровно в двенадцать и одну минуту первого собралась. Видите ли, ей бабка так повелела». Ну мы посмеялись и разошлись, мало ли причуд на почве беременности бывает. Да вы и сами знаете, всякого насмотришься тут. Так бы я, наверное, и забыл, так нет, иду на осмотр утром, и что вы думаете? Мне эта Черенкова выдает тоже самое. А я смотрю, ну какое там рожать, на тридцать процентов открытие, схватки с периодичностью в час, хотя бы к вечеру что-то наклюнулось.
— Ну и что?
— А то, Света, что родила эта дамочка ровно в двенадцать часов и одну минуту. Да вы, наверное, и сами видели время появления ребенка. А я старый самоуверенный осел сказал ей, что на пенсию уйду, если это произойдет. Кто ж знал, что эта, еще почти девчонка, нам такое учудит.
— Да… — Протянула Светлана. — Ну тогда, может, вы меня поймете. Вы когда приняли малышку, в глаза ее смотрели?
— Да нет, сразу вам отдал. Я, знаете ли, настолько был шокирован всем, что как-то не удосужился на ребенка посмотреть, только и заметил, что девочка.
— Да, я вас понимаю после того, что услышала. Так вот, когда девочку обмыли, меня тихонько медсестра подозвала да и говорит: «Светлана Ивановна, вы поглядите, никогда еще не видела таких глаз».
— А что?
— А то, что, взглянув в глаза этому ребенку, меня мороз по коже пробрал. Это не были бессмысленные глаза новорожденного ребенка. Даже и не знаю, как вам объяснить, у меня сложилось впечатление, что я заглянула в бездну. Такое чувство, что это глаза умудренной жизнью старухи, как бы живущие отдельно от этого крошечного тельца. Вы знаете, я даже на руки брать её не захотела, попросила медсестру отнести ребенка в детскую.
— Может, вам просто показалось, или свет так упал? Мало ли что в этой суете дня, бывает, привидится. Другой раз, как померещится, волосы дыбом встают.
— Да я так и сама подумала. Вот и пошла следом, чтоб убедиться. И опять тот же взгляд смотрел на меня изучающее. Мне казалось, еще мгновение, и она со мной заговорит.
— Может, нам с вами в отпуск пора. Как думаете, Светлана? — Шутливо спросил Николай Степанович.
— Может и пора, — задумчиво ответила Света. — Но я все таки прошу вас, если вам не трудно, заглянуть к нам в детскую.
— Ладно, завтра с утра и зайду, а на сегодня мне мистики достаточно, а то так до вечера и сам слягу на больничную койку, где-нибудь в желтом доме. — Попытался пошутить врач, да вышло у него как-то неубедительно.
— Ну хорошо, — поднимаясь, сказала Светлана. — Так не забудьте, я вас завтра с утра жду.
— Да уж, забудешь тут после всего произошедшего.
— Ослы! Козлы! Допустили! Проворонили! — Азазелло метался из угла в угол по своему тронному залу, да так, что даже его гигантская тень с трудом поспевала за ним. Крылатые прихлебатели вампиры-кровососы, сопровождавшие его всегда и везде, на этот раз забились в ниши потолка и, держась мертвой хваткой когтистыми лапами за выступы, старались быть незаметнее самой последней тени. Злобой дышало все, даже стены этой огромной цитадели издавали зловещий звук, вторя своему хозяину. Все затаились, как кроты в норах, и ждали, когда пройдет очередной приступ злобы повелителя. Попадись они ему в данный момент, разотрет ведь в порошок их черные душонки, развеет по всей преисподней и не заметит. Даже самые смелые приближенные боялись в эти минуты гнева своего господина. Приблизившись к трону, повелитель нечисти плюхнулся в него. Трон, создание своего господина, больше походил на ложе смерти, украшенное головами гиен, смотрящими пустыми глазницами на вход тронного зала, оскалив черные пасти. Казалось, стоит хозяину дать приказ, и они растерзают любое существо, осмелившееся ослушаться их повелителя.
— Где, где эти мерзкие уроды, жертвы аборта гнилой гиены?!
Поняв, что гроза хоть и не надолго, но миновала, со всех углов и щелей полезло скопище злобных и непонятных существ. Кто-то волок упиравшихся Влада-Протыкателя и Кумана. Толпа расступилась, освобождая место перед троном.
— Ну, мерзкое отродье, где ваш Тиней?
— Я… Мы… Он… — Дрожа, заплетающимся языком попытался что-то выдавить из себя Влад-Протыкатель.
— Я хочу видеть Тинея, где он? Время упущено. Она на земле. Тиней не найден. А эти два осла ходят по преисподней и шлюхам юбки задирают. — Властный голос повелителя припечатал Кумана к плитам пола так, что он стал больше походить на коврик у входной двери, чем на первого помощника повелителя. Голос хозяина ничего хорошего не предвещал. Сверля злобными глазницами провинившегося, Азазелло продолжил свою тираду.