— А что это вы, Антон Палыч, в наш уезд зачастили, неужто, в столице скушно стало? — Как-то спросила хозяйка. — Аль приглянулся кто в наших краях?
На что он отвечал:
— Девицы у вас как на подбор, в столице редко красоту такую встретишь, а коли встретишь, то и та приезжая, с дальних краёв окажется. Обмельчала красотой столица. Да вы и сами не представляете, какими сокровищами владеете. У вас сама природа тайной дышит.
— Да это вы уж, извините, погорячились, Антон Палыч. Какие тут сокровища? Мы люди маленькие, городок у нас невелик, все друг у друга на виду. Знаем, кто, чем дышит. А что девчата как на подбор, то это чистая правда. Как им красавицами не быть, мы хоть и не ученые люди, а историю немного знаем. Слыхивали мы, сколь на наши места набегов татар, хазар да шляхты было. Вот и кровушка-то у нас новыми струями чужой жизни бьётся. Другой раз поглядишь на бегущего мальца, так сразу и определишь, кто его бабку топтал.
— Так-то оно так, да я не только это имел введу. Женщины-то ваши не только красотой и статью хороши. Есть в них что-то не от мира сего. Посмотрит на тебя, как изнутри выймет и голышом на всеобщее обозрение поставит. И мысли твои на перечет прочтёт, и не спрячешься. Другой раз даже боязно становиться. Я тут на днях одну у вас встретил….
— Знаю, о ком скажете, что запала, да? — Перебила Марфа Петровна. — Да уж достопримечательность наша, но вот вам мой совет — увидите, так десятой дорогой обойдите, да крест святой на себя наложите. Тьфу ты, и надо же на ночь о них вспомнить.
— Голубушка, душечка, Марфа Петровна, не надо так нервничать, а то, упаси Бог, мигрень начнётся, — забеспокоился муж и крикнул — Ефросинья, принеси Марфе Петровне капли успокоительные.
— Ну что вы, — поднялась хозяйка, — не надо так беспокоится, а то, что подумает наш гость. Я немного устала сегодня, пойду, прилягу. Антон Палыч, голубчик, надеюсь вы не будете сердиться за мой столь ранний уход. Вы уж, пожалуйста, не покидайте так рано моего мужа, поговорите. А я приглашаю вас остаться у нас, комната для гостей свободна. Надеюсь, за завтраком с вами увидеться.
— И правда, — поддержал свою благоверную муж, — чего вам в ночь идти?
— Но… — Запротестовал гость, — как-то неловко.
— Ну почему? — Удивилась хозяйка. — Эт вам, голубчик, не столица, найти в такое время извозчика, практически, невозможно. Да и нас вы нечем не стесните. Правда, дорогой?
— Право же оставайтесь, — ухватив за руку гостя, стал уговаривать хозяин. — Да мы бы с вами ещё поболтали, вечер чудесный, как-то и спать не хочется.
— Стало быть, я остаюсь, но при условии, дорогой Николай Петрович, — с улыбкой продолжал Антон Павлович.
— Любое условие, любезный.
— И что это за условие? — приостановилась хозяйка.
— Если позволите, Марфа Петровна, услышать историю про ту самую, из-за которой нужно креститься, уж больно мне интересно. Марфа Петровна передёрнула плечами.
— Да может как-нибудь в следующий раз, как-то в ночь о таком говорить не пристало, мало ли что потом привидится. Но, впрочем, если Николаша захочет, то расскажет.
— Эт всё суеверия бабские, — проговорил хозяин, но вышло у него это как-то неуверенно.
— Да не скажите, — все никак не могла успокоиться Марфа Петровна. — Я, конечно, понимаю, многое люди приврали, но, как говорят, нет дыма без огня. Удивительный род эти Зимородки…
— Душечка, шла бы ты отдыхать. Негоже себя расстраивать на ночь. — Вмешался муж.
— Да, да, — пойду я. — Поздно уж.
Марфа Петровна поклонилась направившись в сторону дома. В беседке наступила тишина, слышно было только шелест листьев и пение сверчка. Ночные звуки все больше и больше входили в свое владение.
— Ну, так что же? — Нарушил молчание Антон Павлович. — Все-таки расскажите мне. Постукивая пальцами о стол, Николай Петрович поднял глаза и в упор посмотрел на собеседника.
— Как хотите, желание гостя закон для хозяина.
В этот момент, гостью показалось, что хозяин, который минуту назад был пышущий радостью и довольный своей размеренной благопристойной жизнью провинциального буржуа, как-то сразу сник. Чувствовалось внутреннее напряжение. Будто бы в нём боролись желание рассказать и нежелание приоткрыть какую-то завесу тайны перед чужаком. А при всем гостеприимстве, хозяин понимал, что столичный гость все ж таки чужак.
— Ладно уж, — будто бы решив про себя дилемму начал хозяин. — Но предупреждаю, что правда, что вымысел, не знаю. Народ говорит, я перескажу. Кое-что и от себя добавлю, давно меня это мучит.