— Кого по ночам тут черти носят?
— Я это, Семен. — Отозвалась мать Зинки.
— Ты что ль, Кирилловна?
— Я, Семен, я, открой, поговорить надо.
— Случилось что?
— Ага.
— Ну подожди, я сейчас спущусь.
Слышно было, как Семен возится с собакой, прикрикивая и пытаясь закрыть её в будке. Но вот ворота приоткрылись, и в них показался хозяин — здоровенный мужик в накинутом на голое тело тулупе.
— Ну чаго тебе? Быстро говори, не май месяц на дворе. — Похлопывая себя по бокам, недовольно произнес Семён.
Кирилловна быстро, словно боясь, что Семен, не дослушав ее, развернется и уйдет, оставив ни с чем, заговорила.
— Тут вот какое дело, мне бы завтра дочку на станцию отвязти надо. Я отработаю, Семен, ты ж меня знаешь. — Быстро добавила женщина.
— Ну, знаешь, что ж мне по-твоему все дела отложить, чтоб твою э…
— Знаю, Семен, знаю, да только прошу тебя, помоги, все соки она с меня выпила, еле уговорила ее уехать, боюсь, как бы не передумала, спасу от нее нет. А я тябе сколько скажешь, столько и отработаю.
Семен задумался.
— Оно, конечно, мне работница сейчас к коровам нужна. Моя-то хозяйка уже как два дня в городе, мясо на рынок повезла, а сам-то я не успеваю по хозяйству. Сама ведь знаешь, как оно.
— Ты только отвязи, — взмолилась женщина, — а я завтра по утру и прибягу.
— Да сам не могу, занят я, вот если сын согласится. Лошадь мне завтра без надобности. Погодь, спрошу. — И что есть мочи заорал на весь двор, зовя сына. — Гришка!
— Ну чаго тебе? — Высунувшись спросил сын.
— Гришка, ты завтра на станцию Кирилловны дочь не связешь?
— Зачем?
— Я спрашиваю, связешь, али как? — Прикрикнул отец.
— А что, наша гулящая в город решила податься?
— Не твоего ума дело. — Разозлился и заорал на сына Семен.
— Ладно уж, связу, чего там. В дяревне спокойней будет. — Заржал Гришка, скрываясь в доме.
— Ну вот, Кирилловна, — чувствуя себя неуютно перед Зинкиной матерью за сказанное сыном, проговорил Семен. — Но гляди, завтра чтоб пораньше пришла.
— А как же! Ты, Семен, не беспокойся, к пяти часам и подойду.
Кирилловна развернулась, направляясь домой, услышала за спиной, как хозяин снова запирает ворота, выпуская во двор своего злющего пса.
Шустренько добежав обратно, она увидала в окошке бани горящую лучину. Моется, паскуда, ну пускай, лишь бы уехать до утра не передумала, а то с этой гадины станется, подумала мать, переступая порог собственного дома, где на старых матрасах, брошенных прямо на пол покатом спала ребятня мал мала меньше. Она тихонечко направилась за печь, где из грубо сколоченных досок стоял лежак, на котором она спала, чаще всего не раздеваясь, и легла спать.
— Так, так, наша дипломатическая миссия совсем распоясалась на службе.
— Своим голосом, мадам Анис, вы горы перевернете и реки вспять пустите. — Протирая трясущимися руками глаза, заикающимся голосом произнес Куман. — Услышать с утра боевой марш порядочным служителям люциферовской Фемиды просто не позволительно.
От таких слов Анис, стоявшая посреди постоянно изменяющегося помещения, не нашлась, что ответить и только растерянно моргала выпученными глазищами.
— Будьте, мадам, так любезны не изменяться, а то у меня не получается сфокусировать зрение, почему-то вы у меня куда-то плывете.
— Ну вы посмотрите на этих негодяев. — Всплеснула толстыми, что бревна, руками Анис. — Нажрались как, как …
— Не надо, мадам, в приличном обществе неприличных слов.
— Может ты, урод поганый, на колени опустишься перед принцессой самого Запределья?
— С большим удовольствием, мадам, но думаю, после вчерашнего гостеприимного приема в нашу честь мне это не удастся, а проявить столь неучтивое падение в присутствии столь высокородной особы мне не сойдет с рук, так уж лучше давайте обсудим все в горизонтальном положении.