То, что к ее пещере приближается царек астрала, Лилит знала заблаговременно. Половинки душ работу свою исполняли исправно, и потому доклад, висевший в темной туче серы, был прочитан ею до прихода Азазело.
— Ну, — удовлетворенно оскалилась пустой, как яма, темной дырой вместо рта охотница за младенцами. — Вот и пожаловала моя удача, тут-то я и возьму свое. Главное, не продешевить. Редко ко мне такие гости наведываются.
Каркающий смех глухо отозвался в подземелье. Сидя на деревянном видавшем виде табурете и вытирая шишковатые наросты на своей испещренной оспинами харе, Лилит уставилась на вход. Квакающие у ее ног спутницы, похожие на толстоголовиков с лапами жирных жаб и головами, напоминающими один большой глаз, вертящийся на тонкой спиралевидной шее, облепили все расстояние до входа. И этот шевелящийся ковер двигался в такт скрипящему голосу хозяйки. Азазело долго себя ждать не заставил, нарисовавшись в дверях в тот самый момент, когда хозяйка жилища что-то мешала в кипящем котелке. Вонь, исходившая из него, могла убить на месте любого мало-мальски несведущего прохожего на расстоянии мили.
— Какие к нам гости пожаловали. — Хрипящим карканьем приветствовала гостя хозяйка. — Да не уж-то заблудился наш истребитель женских сердец. Ну что ж, походи, коли пришел, гостем будешь. Я тут и ужин приготовила. — Показывая на кипящее варево, сказала хозяйка.
— О, нет. — Быстро замахал когтистыми лапами Азазело. — Я, знаешь, только пообедал с Ваалом на его банкете. Так что премного благодарен, сыт по горло.
— Ну-ну, — то ли захрипела, то ли засмеялась Лилит, — тогда проходи, рассказывай, каким ветром Ада тебя ко мне занесло.
Стряхивая ползающих червей с ближайшей скамейки и предлагая гостью присесть, Лилит сама умастилась на прежнее место, облизывая текшую жидкость с огромной деревянной ложки.
— Ох, Лилит, и хитра же ты. Знаешь, какая меня привела к тебе участь, а все-то стараешься с боку подойти. Давай уж напрямки. Чего хочу, знаешь, вот только что за услугу попросишь, мне бы узнать.
Лилит опустила свою лысую, всю в шишках голову, задумалась, потом произнесла:
— Сам знаешь, о чем просишь. Не простая ведь душонка. Погубить такую мне, конечно, с большим удовольствием, да боюсь, противников много. Одной мне не совладать.
— Да ладно, цену набивать, тебе ведь не с душой биться придется, это уж мне оставь, а лишь тело младенческое загубить.
— Ты только забыл, какой душе это тело принадлежит. Его не меньше, чем душу твою охраняют.
— Тут ты верно подметила, — вздохнул Азазело. — Но все ж таки возьмешься али как?
— Взяться-то я возьмусь, вот только результат положительный обещать не могу. Давай так, я пробую, а о цене после работы по результату столкуемся, идет?
Азазело уставился на Лилит, пытаясь понять, в чем подвох. Зная коварство этой дамочки, было ясно, что цена для него слишком велика.
— А может того, цену сразу обговорим? — Пытался подойти с другого бока Азазело. — Предупреждаю, если и ты за меня замуж собралась, заявляю официально, мне уже одну мегеру сосватали, двоих не потяну.
Хохот Лилит, квакающий и скрипящий, эхом блуждал в пещере. Она долго тряслась всем телом, словно замороженное желе. Немного отсмеявшись и все еще всхлипывая, сказала:
— Ну ты, Азазело, и юморист. Тебе бы в театр Сатаны подмостки топтать, а не царьком быть, там бы все лавры тебе достались. Ишь, женишок отыскался. Ты что забыл, что я уже жена этого недоумка Самаэля, а как ты знаешь, я против многомужества, от них одни неприятности. Так что твоя лапа без сердца мне и в помине не нужна. Успокойся, тебе бы с Анис совладать, боюсь, как бы ты не попросился в самое пекло заводское на очистку чанов для грешников, лишь бы подальше от возлюбленной держаться.
Подняв крючковатый палец, Лилит сказала свое последнее слово: