- Ты прочитала то, что я говорил?
- Да. И дальше параграфов пять.
- Хорошо. Тогда ответь, в каком тысячелетии появились первые люди?
- Не знаю.
- А как ты тогда читала?
- Не знаю. Я запомнила все, кроме дат.
Действительно, ни одной даты не сохранилось в бездонной памяти девочки. Она могла назвать с точностью название всяких богов, инструментов, но вот никакой круглой красивой простой даты в амбарах ума не находилось.
- Нехорошо это. Даты, написанные в тетради, надо знать. А сочинение?
- …зз…забыла.
Да, она действительно забыла! А почему? Вот было бы оно по русскому или литературе – нет, ни за что, потому что это типичные предметы для такого домашнего задания, как сочинение. А по истории она и вспомнить не могла, чтобы ей такое задали. Да и писать сочинение ей, честно говоря, не нравилось. И просто писать тоже. Поэтому в дневник она записала только номер параграфа.
- Как же ты в дневник записываешь задание? Или не умеешь писать сочинения?
Она подумала вдруг, что какой смысл скрывать правду, если надо готовиться к конкурсу, а она чего-то не умеет?
- И то, и другое. У меня не получается писать так, как говорят на русском или литературе. Когда я начинаю писать свое, как получается, учительнице не нравится.
- А как ты пишешь? Пример можешь привести?
- Ну… однажды нам сказали написать сочинению на известную тему «Как я провел лето», я написала стихотворение, и мне за него поставили «3».
- Как же так! Я бы не поставил. А ты его помнишь?
- Да. А это обязательно?..
- Мне интересно. Я никому не расскажу, если не хочешь, честно.
- Ладно. Без названия.
Сижу в поле я один.
Вдали заря беспечно тлеет…
И вижу: бабочка только взмахом одним –
Уже под солнцем, которое греет.
Сороки дерутся под старой осиной,
Здесь шмель пролетает жужжащею миной,
Гольяны плескаются в нашем пруду, -
И место такое я больше нигде не найду!
Приезжая на дачу, я вижу природу,
Прекрасного и чудесного времени года, -
И это яркое милое лето,
Которое в солнце и зелень одето!
Девочка рассказывала с увлечением, даже забыв, кто перед ней и где она. Совесть ее уснула, но душа раскрылась. Она читала даже не для учителя, она читала ради себя, ради того малого счастья, которое имеет, ради ее еще малехонькой жизни. В этом стихотворении она написала чистую правду: каждая строчка на самом деле была. Это и придавало ему огромнейшую ценность.
- А почему «один»?
- Но здесь же не главное, что я «она»? Какая тогда разница?
- Предположим, так можно. Ну, в общем-то, неплохо для твоих лет. Ты только пиши. Я вот тоже в юности писал, но потом забросил. Сейчас уже тяжелее восстанавливать утраченное. Поэтому просто пиши. Если захочешь – можешь прочитать мне, что напишешь. Но я не настаиваю.
- Спасибо. Так вы тоже пишете стихи?! А прочитаете что-нибудь??? Ну, пожалуйста!!
- Ты пока что маленькая, чтобы понять. Вырастешь немного – прочитаю. Постарайся запомнить даты сейчас. Осталось 10 минут. Сейчас начнут все ломиться. Я тебя на уроке спрошу, ты слышишь? Надо запомнить, ты же хочешь достойно выступить?
- Да.
Она уткнулась носом в книгу, а видела там уже всем «старательным» ученикам давно известно что. Делая вид, что упорно читает, даже губами неслышно повторяя огромные числа, сама представляла, о чем может писать сидевший прямо напротив нее человек. О чем таком, чего она могла пока не понять? О трудности жизни? Напрасно, она постоянно слушала жалобы бабушки на старость, болезни, нищету, и ей казалось, что она даже могла бы как-то подбодрить и тем самым помочь учителю. О смысле жизни? Никто не знал, но у нее уже было пару стихотворений и на эту тему, правда, читать она бы их не решилась никому (да и вряд ли решится потом). О любви? Она улыбнулась и покраснела, стараясь не засмеяться. Нет, что такою любовь, ей казалось, она понимала, но чувствовать пока не могла. Она легко привязывалась к людям, даже слишком легко, особенно к тем, кто также проявлял интерес к ее мыслям. Однако они быстро пропадали и заставляли детское сердце страдать самой настоящей тоской, с которой она, увы, никогда не могла и точно не сможет ни с кем поделиться. Она голодала душевно по настоящей дружбе: дружбе не потому, что вкусный горох в огороде или малина близко к забору, а потому, что, когда бы ни начал слушать пульс, сердца бьются вместе. Но такого не было, а если ей и удавалось захватить нечто слегка подобное, то это быстро пропадало и заставляло писать грустные стихи о смысле жизни, которые хранить можно было только в памяти.