Девушке печально. Правда, вчера вечером ей было очень хорошо, когда она вспоминала счастливые моменты в школе и предвкушала еще один год незабываемого детства. Она вспоминала, как удирала от учителей физики, отсиживаясь в туалете или под лестницей, как тайно брала куртку из гардероба и сбегала с физкультуры. Как неслась в столовую после четвертого урока и как настаивала на своем, когда Маша, ее соседка по парте, пыталась спорить с ней о необходимости всяких женских вещей. Она лежала и беззвучно посмеивалась над прошлым. Больше всего ее увлекали воспоминания, связанные с девятым классом. Уже тоже казалось смешным то, что она уходила в колледж и так упорно отстаивала свою позицию, когда куча людей уговаривали ее так не делать. Теперь она потеряла все, что только могла потерять: год насыщенной жизни, уважение практически всех друзей и знакомых, знания, которыми могла бы она овладеть. Теперь она стояла одна у края пропасти, и, как всегда в жизни случается, у нее было два выхода: либо скатиться, либо полететь. Птицей она себя отнюдь не ощущала, да и ее согнутая спина была направлена вниз.
Ольга помнила, как пытался ее встряхнуть и вытащить со дна Олег Васильевич, но она тогда его не послушалась и не предприняла никаких попыток сама, поэтому все его усилия оказались бесполезны. В плане музыки его надежд она тоже не оправдала, поэтому оставалось только смиренно доучиваться одиннадцатый класс, а там идти уже туда, куда глаза глядят, не ожидая ни от кого ни помощи, ни поддержки.
Вот и шла она сейчас, прекрасно понимая, что ждать нечего. Также она знала, что надо начать учиться, иначе действительно придется забирать документы и идти в другую школу, а этого ей делать не хотелось. Если она не начнет учиться сейчас – потеряет все и всех окончательно. Поэтому выбора не было. Плохо было только, что апатия ее никак не покидала. Даже мысли о том, что она увидит Олега Васильевича, которого можно спросить, как он съездил в Турцию, не помогали справиться с печалью.
Первое сентября прошло очень уныло. Сначала на классном часу всем втирали, что это последний год их обучения в школе, что надо все усилия сейчас направить на учебу, что не может быть никаких путей к отступлению. Потом заставили рассказывать на линейке очень унылое стихотворение, а затем еще одно промывание мозгов, которое все равно не изменит позицию человека. Ольга чувствовала себя везде чужой и не потому, что целый год не училась в лицее, а потому, что последние полгода вела здесь хор. И теперь она не понимала, как должна себя вести: так, как преподаватель, пришедший сюда учиться только ради того, чтобы получить аттестат, серьезно и правильно, или как ученик, который не верит, что это последний год его детской жизни. Совместить эти две стороны у нее не получалось, поэтому больше она решила примкнуть к серьезности, так как хором руководить она все-таки продолжала, а с одноклассниками практически не общалась и не теряла, в общем-то, ничего.
Когда закончилась вся официальная часть, она не знала, куда идти. Часть класса вместе с классным руководителем пошли праздновать начало страданий в кафе, остальные разбились по группкам и тоже отправились отмечать куда-то. Деньги на тот момент у нее немножко были, в принципе, их даже хватило бы на что-нибудь недорогое в забегаловке, но не было никакого желания тратить их таким образом. На них можно было купить гораздо больше еды и приготовить ее вкуснее, да и не любила девушка многолюдные места.
Ольга в нерешительности стояла в коридоре со своей джинсовой курткой в руках, потому что на улице было очень жарко, и балетки ужасно давили на ее бедные пальцы. Зайдя к учительнице музыки и не получив никакого морального удовлетворения от ее практически бессмысленного разговора, она не знала, куда идти теперь. Домой было нельзя, потому что там спала Василиса и зайти в это время, даже не разбудив ее, считалось смертным грехом, поэтому рисковать не стоило. Оставался только один вариант – найти Олега Васильевича, который давно ей не писал и не проявлял никаких признаков жизни. Она пошла в сто четвертый кабинет, но не обнаружила его там. Уже окончательно решив идти на улицу, девушка проходила мимо сто второго и ненароком в него заглянула. Как ни странно, интересующий ее человек был именно в нем. Ее взгляд был сразу замечен, и никак невозможно было теперь пройти мимо.