– Что ж, Скип, я прекрасно…
– Я провожу тебя до самой двери, Эмерсон. Не глупи. – Он берет меня под локоть и тянет на ступени крыльца. Когда мы вышли из ресторана, уже стемнело. Но тьма сгустилась еще больше. Особенно здесь, в месте, не освещенном уличными фонарями. Я надеялась, что сова и орел приглядывают за мной, даже если я их не вижу, но теперь мне так не кажется. Интересно, они меня сейчас видят?
Ситуация грозит стать пугающей, хотя я никогда не испытывала подобных чувств, стоя на крыльце собственного дома.
В локте, за который держит меня Скип, пульсирует странная боль. Неужели он пробивается сквозь защиту? Готова поспорить, что он пытается это сделать. Я широко ему улыбаюсь и осторожно высвобождаю локоть из его цепких пальцев.
Он не сдается так запросто, но не может же он держать меня вечно. Наконец он ослабляет хватку, и в этот момент любая обыкновенная женщина начала бы бояться. Я уверена, что он поступает так намеренно. Он хочет, чтобы я боялась. Скип на сто процентов именно такого рода мужчина.
– Какая интересная подвеска. – Он делает шаг ко мне и встает слишком близко, поскольку он крупнее и хочет, чтобы я почувствовала, насколько, чтобы я волновалась о том, каким будет его следующий шаг.
Я начинаю пятиться и неловко посмеиваюсь. Едва сдерживаясь, чтобы не перенестись наконец внутрь дома. Я не горжусь этим естественным желанием – перелететь в дом, но оно очень сильное.
И все же Воины борются. Так что я не уничтожаю его, как адлета. И не поддаюсь желанию смотаться отсюда ко всем чертям любыми доступными способами.
– Это подарок. – Я берусь за дверную ручку. – Что ж, спасибо за ужин. Пока.
Но дверь не открывается. Меня охватывает паника, и мурашки пробегают по спине.
– Это… странно, – высоким голоском произношу я. Звоню в звонок, но звука не слышно. – Ох уж эти старые дома. Вечно в них все ломается.
Я опять дергаю ручку, надеясь, что выгляжу растерянной и озадаченной, а не испуганной.
– Что насчет шестнадцатого? – спрашивает Скип.
– А что?
Ручка вообще не двигается. Я поворачиваюсь к нему и вижу его ухмылку. Неудивительно. Он заколдовал мою дверь. Но думает ли он, что я этого не понимаю? Или он просто меня проверяет? Понятия не имею, но мне это не нравится.
– В «Уош-Ю» будет семинар по созданию сообществ. – Теперь он ведет себя вполне дружелюбно, и речь у него неторопливая. Эдакий хороший парень. – Хочешь пойти?
Я перестаю дергать ручку. Шестнадцатого будет полнолуние. Наверняка он об этом знает. Это что, какой-то тест? Не атака, а именно тест? Я сохраняю улыбку на лице и приказываю себе не паниковать. Может, он и задерживает меня на крыльце, но не похоже, чтобы он пытался мне навредить. Мне нужно действовать умнее. И поменьше дергаться.
– У меня есть чем заняться, кроме семинара по созданию сообществ, – щебечу я. – Как ты уже знаешь, я…
Дверь распахивается. Озаренный ярким золотистым светом, в дверях стоит Джейкоб, весь такой надежный. Он смотрит на Скипа так, словно готов разорвать его на части, и мне это очень нравится.
– Джейкоб, – выдыхаю я, не понимая, то ли я удивлена, то ли обеспокоена, или мне хочется возопить от радости.
Джейкоб выходит на крыльцо, не сводя глаз со Скипа.
– Дверь опять заедает, Эм.
Он кладет руку мне на плечи, и я могу лишь смотреть на него, открыв от удивления рот. Это просто стереотипное поведение мачо. Жаль, что я почувствовала такое облегчение, когда его увидела. И еще жаль, что тепло его сильной руки заставляет бабочек порхать у меня в животе.
Если женщина не может сама себя защитить, это не значит, что ей надо смотреть на мужчину снизу вверх.
– Эмерсон пытается сказать тебе, Скип, что она занята! – рычит Джейкоб таким тоном, которого я ни разу в жизни от него не слышала. – И шестнадцатого, и в любой другой день тоже.
И вот его рука на моем плече уже кажется мне гнетом шовинизма. Меня охватывает такая ярость, что я даже не могу найти слов, дабы прекратить эту безобразную сцену. Скип кажется ужасно удивленным.
– Посмотрим, – говорит он угрожающе, и у меня внутри все переворачивается. Но он уходит, и на крыльце становится больше света. Джейкоб затаскивает меня в дом.
И поскольку Скип не причинил мне зла, я сосредотачиваю все свои разнообразные эмоции, которые испытывала весь вечер, на самой непростительной, мизогинистической, неприемлемой сцене, которую я вообще когда-либо в своей жизни видела.
Дверь за мной захлопывается с такой силой, что я подпрыгиваю. Я поворачиваюсь к Джейкобу, готовая поделиться с ним своими соображениями и прочитать лекцию о токсичности подобного поведения, которое больше пристало бабуину, чем человеку. Но он рывком идет вперед в такой ярости, словно это ему есть на что злиться.