Шаг сбивался, а заплетающиеся ноги вылавливали любое препятствие на пути. Словно сама земля жаждала получить отпечатавшийся на ней силуэт ночных путников. Небольшая деревня насчитывала примерно пятнадцать — двадцать деревянных домов. Улицы пустовали, а на неогороженных участках отсутствовала лающая живность, способная перебудить пол округи. Лишь в одном доме в окне виднелся крошечный огонек свечи. Постучав в первый раз, и не дождавшись ответа, я занесла кулак для второй попытки. Дверь приоткрылась, и в лицо мне уставился арбалетный болт. Хозяева были поистине радушными людьми.
— Какая нечисть шляется тут по ночам? — рявкнул мощный женский голос из-за двери. Сказать по правде, я испугалась, чуть не опустив руки и не уронив спящего ребенка. Сама Королева не смогла произвести на меня такого впечатления.
— Нам нужен ночлег, — я удивилась писклявости собственного голоса.
— По пути к Каори есть трактир. Вот и шагайте лесом, — дверь захлопнулась.
— Я заплачу! — в отчаянии крикнула я, от чего должны были проснуться как минимум соседи. Но эта фраза во все времена и во всех мирах имела одинаковый магический эффект.
— Три золотых! — послышался голос из дома. Женщина будто заглянула мне в карман, пересчитав монеты и определив точную сумму. Не зная много это или мало, я согласилась.
Дверь снова открылась. Не убирая арбалет, женщина протянула руку. Извернувшись, я вытащила деньги, отсчитав золотые и убрав оставшиеся серебряные монеты обратно. Грозная хозяйка поднесла ладонь к лицу, проверила содержимое и отошла-таки от двери, впуская нас внутрь. Просторные сени с дубовой скамьей и вбитыми в стену крючками для верхней одежды, за неимением которой сейчас здесь висели веники и черпаки. Под скамьей расставлены в ряд несколько пар обуви. Хозяйкой дома была дородная дама с румянцем на щеках и пучком на голове. Женщина проводила нас в кухню, обозначив местом ночлега теплую печку да скамью вдоль нее. Уговорить поделиться с нами подушками и одеялом не составило труда. Наконец Тайн был уложен на печи, а мне любезно предложили молоко и хлеб. Марфа проживала в доме с сыном и мужем, который отправился на несколько дней к родственникам, оставив женщину следить за хозяйством, насчитывающим двух поросят и трех кур, обитающих в небольшом хлеву на заднем дворе дома. Как призналась Марфа, за три золотых мы могли бы с почестями провести ночь в более дорогом заведении. Но с деньгами расставаться не спешила.
— Сын? — кивнула женщина на спящего Тайна.
— Брат, — честно соврала я, в очередной раз подавляя зевок. Сон намеревался прийти здесь и сейчас, не размениваясь на вопросы, где мое бессознательное тело будет находиться при этом. Не до конца поверив моим словам, Марфа все же сжалилась, выслушав краткую историю о становлении нас круглыми сиротами, подлом грабеже на большой дороге и упавшем в воду ребенке, спасавшем упавшего туда прежде котенка. Женщина принесла из соседней комнаты сверток с одеждой, из которой ее сын уже вырос, и лапти. После, зевая во весь рот, отправилась спать. Разбуженный Тайн был наскоро облачен в новую одежду, которая оказалась безбожно велика и тут же подрезана найденными в сумке маленькими ножницами, накормлен и уложен обратно на печь. Обувь — единственная пришлась впору. Скамейка оказалась не самым удобным местом для спанья, но, закрыв глаза, я тут же провалилась в сон. Проснулась, казалось, уже через минуту. Подушка, соскользнув со скамьи, валялась на полу, вместе с курткой, служившей заменой одеялу, которое хозяйка отыскала лишь в единственном экземпляре.
Руки свешивались по сторонам, а тело было готово спать на полу или даже на гвоздях, только умоляя покинуть ненавистную поверхность. С хрипом я оторвала тело от скамьи. Болело абсолютно все. Даже то, что обычно не болело в принципе и возможно не могло болеть по определению. Накинув куртку, я вышла на улицу. Холодный воздух прогнал остатки сна. Звезды меркли, а луна побледнела, готовясь уступить небо своему теплому собрату.