- Слушаю тебя внимательно, Лиза.
И снова от той интонации, с какой он произнес её имя - повторный хоровод мурашек по позвоночнику.
- Я - человек? - выдохнула она, не веря, что осмелилась задать этот вопрос вслух.
Мужчина улыбнулся одними уголками губ.
- Ты - да.
Следующий вопрос вырвался самопроизвольно:
- А вы?
- А я - нет.
Это было сказано так лаконично, что правдивость ответа не вызывала сомнений.
Лиза очень медленно кивнула.
- Ясно.
- Правда? - Юлиан всё же не удержался от легкого сарказма, чем вызвал кривую улыбку у Лизы.
- Угу.
Развивать тему он не стал. Время ещё не пришло. Он протянул руку, предлагая ей подняться.
Лиза уставилась на его руку, как на нечто нереальное. Потом обругала себя и заставила вложить свои пальцы в его. Что она, право?.. Рука мужчины оказалась прохладной. Длинные пальцы уверенно сжали её узкую ладонь, точно отрезая пути к отступлению.
- Не стоит меня бояться, - прокомментировал Юлиан её заминку. - Если бы хотел причинить вред, давно бы причинил.
Лиза вспыхнула, устыдившись своей глупой ни чем не оправданной реакцией.
- Извините, я... - она опустила ресницы, опасаясь встречаться с ним взглядом.
- Лиза, перестань извиняться. Всё хорошо, - он смотрел на нее сверху вниз, наслаждаясь ее застенчивостью. - Завтра мы поговорим, тебе на самом деле надо выспаться. Отдохнешь, придешь в норму. На свежую голову и разговор пойдет легче. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.
- Я пойду в таком виде? В полотенце? - ее глаза изумленно округлились.
- Идти никуда не придется, - уголки его губ дрогнули в легкой усмешке. - Я решил поселить тебя в смежной комнате.
- А я вас не стесню? Это будет удобно? - бледные щеки девушка заалели румянцем.
О, это будет очень удобно!
***
Юлиан всю оставшуюся ночь смотрел на спящую Лизу. После того, как он проводил её до двери, то сделал вид, что вернулся к себе, давая ей возможность адаптироваться к новым условиям жизни. То, что отныне и на неопределенное время спальня, которую Юлиан практически не использовал, станет комнатой Лизы, он уточнять не стал. Подобное заявление может быть воспринято ею неадекватно, а настраивать девчонку против себя в его намерения не входило. Юлиан заметил её заинтересованный взгляд. Как она рассматривала его исподтишка. Что ж, её интерес ему на руку. Потому что отпускать её он не собирался.
Вампир дождался, пока она уснет и лишь тогда бесшумно вернулся в смежную комнату. Обладая сверхтонким слухом, он безошибочно определял её действия: как она нерешительно обходит свое новое жилище, как оглядывается по сторонам, как останавливается перед кроватью. Илае он дал распоряжение приготовить шелковую сорочку белоснежного цвета. Его Лиза спала только в белом. Смеясь, говорила, что каждую ночь она играет в невесту. Юлиан рвал в клочья белоснежный шелк, украшенный кружевами, чтобы на следующий день купить ей новое, более дорогое и соблазнительное белье. Эта была их с Лизой игра.
Сегодня он начал другую игру. С новой Лизой.
Он намеревался приручать её постепенно. Шаг за шагом. Ему не составит труда проявить о ней заботу. Трудно будет хотя бы неделю не прикасаться к ней! Лиза напоминала заблудившегося котенка. Смотрит на него растерянными глазами, пробуждая в нем инстинкт защитника и покровителя. Тут всё понятно. Юлиан никогда не зверствовал в отношении женщин, всегда придерживался субординации и без особой надобности не причинял им вреда. В "Жерло" поставил четкие условия - здесь женщины в безопасности до тех пор, пока не имеет места договор с другим посетителем или пока она не выйдет из клуба. Бывали случаи, когда ему приходилось вставать на защиту посетительниц. Ну, не нравится ему, когда женщин принуждают! Зона для БДСМ-игрищ в расчет не бралась.
С Лизой дела обстояли по-другому.
Та, его Лиза, вызывала в нем темную сторону. Сознательно злила его. Постоянно провоцировала. Любила наблюдать, как он бесится от ярости и ревности. Факт ревности Джаджена заводил и возбуждал её. Она любила играть на грани фола. Любила, когда Юлиан, доведенный до невменяемого состояния, выпускал зверя наружу, спускал с цепи свое темное "я", позволял ему делать с ней такие вещи, за которые при других обстоятельствах испытывал бы раскаяние. Юлиан не раз и не два применял в отношении Лизы плеть. Бил, не щадя. Та, хохоча и захлебываясь в собственной крови, кидалась к нему, вцеплялась мертвой хваткой и безумно целовала. И просила: "Ещё... Ещё ударь меня... Давай!.. Дай почувствовать, что ты - Хозяин, а не один из тех, что лижут мне ноги..." И Юлиан давал. Давал то, что она просила.
Потом выгонял её прочь. Лишь для того, чтобы следующей ночью прийти заново. И так по кругу. Бесконечное количество раз.