Управились мы меньше чем за час, но результаты будут только через неделю. Доктор проводил меня, не спуская с лица любезной улыбки. Не знаю, почему мне показалось это странным. Мне он напоминал шизика, который вечно улыбается, как болванчик, а в голове у него полный бардак. Под его провожающим взглядом мы сели в машину и уехали.
— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно поинтересовалась девушка, нарушая уютную монотонность, которую создавал двигатель ее спортивной иномарки.
— Сейчас или вообще?
— Вообще?
— Не знаю…
— То, что вчера произошло…
— Я не знаю, как так вышло… У меня словно голова отключилась, а когда я пришла в себя, она уже…
— Успокойся, Стефани, я не собираюсь тебя ни в чем винить. С тех пор, как я стала Стражем сумерек, мне пришлось многое пережить и на многое взглянуть иначе. В какой-то степени я стала черствой и, может, даже жестокой. Но такая жизнь обязывает в первую очередь быть сильной.
Элейн говорила уверенно и вкрадчиво, словно обволакивала меня, погружая в смысл ею сказанного, чтобы я не просто это услышала, а приняла. И, признаюсь, у нее это получилось. Надеюсь потому, что она хороший дипломат, а не потому, что из-за бардака в голове я не чувствую, как меня гипнотизируют.
Что я знала наверняка, так это то, что я не хочу целую неделю торчать в отеле и бояться кого-то убить, поэтому Элейн, задумавшись на минуту, повернула в противоположную сторону, выехав на дорогу, уходящую за город.
Проехав минут сорок, машина остановилась у шикарного особняка. Я даже не представляла себе, что когда-нибудь окажусь в такой домине даже просто в гостях. Я повернулась к девушке с вполне читаемым вопросом на лице. Она мягко улыбнулась.
— Можешь пока что погостить здесь. Вик не будет против. Здесь тихо и, что важно, нет соседей. Здесь в безопасности все.
Я вошла в просторный дом вслед за Элейн. Здесь в гостиной больше места, чем было в нашем с папой доме. Откуда-то из глубины помещений, практически бесшумно хлопая крыльями, вылетел белоснежный филин и сел на плечо Элейн. Она мягко погладила белые перья, птица довольно зажмурила круглые глазища.
— Это Спайк. Наш любимый старичок. Сколько мы с ним прошли, уму непостижимо. Я взяла его из приюта, когда еще даже не знала, кем стала.
Девушка с любовью смотрела на питомца, не переставая поглаживать.
— Идем, гостевая спальня на втором этаже. Ванная там же. Кухня вот здесь. Последнее время мы с Виком мало времени проводим дома из-за того, что происходит в городе, поэтому можешь спокойно располагаться.
Элейн показала дом и, рассказав где и что, вскоре уехала, оставив меня наедине со Спайком.
— Ну, и чем занимаются люди в таких домах? — спросила я ни то себя, ни то сидящего на краю дивана филина.
В молодежных фильмах в них устраивают сумасшедшие вечеринки. А в реальной жизни в них влачат одинокое и скучное существование вампиры. Уже через несколько часов я была готова ходить по стене от скуки. Ни телевизор, ни книги не отвлекали. Я позвонила Фоллу, но он не ответил. Наверное, в больнице.
Как выяснилось позже, у него были ночные смены всю неделю из-за того, что кого-то из его отделения уволили, и теперь пришлось отдуваться всем. Волк не ограничивал себя в выражениях, жалуясь на то, что не переносит ночные смены в травматологии, куда его время от времени отправляли. В основном пациентами того отделения были несчастные, кто «случайно оступился» или подрался. Бесконечная череда разбитых голов, сломанных носов и вывихов всех возможных суставов.
Не находя себе места от скуки, все время, которое я проводила не в телефоне, я проводила в лесу. Места завораживали своей красотой и даже смогли отвлечь меня от монотонного течения времени.
Проходя из ванной в свою спальню, я в очередной раз обратила внимание на закрытую комнату, куда в этот раз, все-таки поддавшись любопытству, заглянула.
Это оказалась вполне себе полноценная звукозаписывающая студия. На стенах висели музыкальные награды и фото мировых знаменитостей. На некоторых рядом с ними стоял как всегда строго одетый и галантный Виктор Ван Дер.
Я раскрыла рот в немом удивлении. Еще ни разу не размышляла о роли вампиров в мировой культуре, а ведь на самом деле кто-то из великих художников или композиторов мог бы оказаться бессмертным. Или, может, оборотнем. На секунду перед глазами встала картина средневекового бала. Шелк, кружево и драгоценности богатых господ под сонаты Бетховена или Моцарта окрасились багровым в секунды мимолетного движения, похожего на поцелуй. Я тряхнула головой. Может, Анна Райс все-таки что-то знала? Или даже видела? Все теперь кажется совершенно другим.
Я села за дорогой с виду синтезатор и прошлась кончиками пальцев по прохладным клавишам, отыграв несколько аккордов, дрейфующих на краю памяти. Где-то там, где папа учил меня играть детские песенки. Ниоткуда взявшаяся грусть поселилась у меня в ладонях и передалась синтезатору с кавер-версией «Dusk Till Dawn». Музыка завладела мною, от чего я погрузилась в саднящую тоску по своей жизни. По той, что у меня могла бы быть, если бы папа отказался от контракта. Или даже по той, которую у меня отняли в подворотне ночного клуба. Со словами песни волю нашли и слезы.
Увлекшись музыкой, я не услышала ни подъехавшей к дому машины, ни даже стоящего в дверях вампира. Когда боковое зрение выхватило наконец силуэт в проеме, я чуть не подавилась воздухом. Потерянная бдительность встрепенула все инстинкты, отчего загудело в голове. Я неловко вскочила, смахнув слезы.
— Виктор, прости, я просто…
— Все в порядке. Благодаря Элейн я смог привыкнуть к тому, что если дверь закрыта, это вовсе не значит, что сюда никто не войдет.
Он улыбнулся краешком губ. Сдержанно, но достаточно дружелюбно, чтобы мне стало спокойнее. Хотя определенно я чувствовала себя неловко из-за того, что вторглась на чужую территорию.
— У тебя необычный голос.
— Спасибо. Папа любил музыку и учил меня, когда не был на заданиях.
Заметив, как на меня действует эта тема, Виктор ее мгновенно перевел.
— Стефани, есть новости из клиники.
Я подняла взгляд на вампира. Как всегда спокойное и хладнокровное выражение лица не выражало ничего такого, что могло бы мне подсказать характер этих новостей. От этого мне стало не по себе.
— И?
— Идем вниз. Скоро должны приехать Элейн и Шон. Выпьем чаю, пока ждем их.
— Шон тоже?
— Да, я позволил себе заметить, что вы в хороших отношениях. К тому же, ему тоже следует знать.
— Что-то мне подсказывает, что новости паршивые, не так ли?
— Я бы выразился иначе. Идем.
Виктор мягко дал понять, что хочет дождаться приезда Элейн и Шона до того, как скажет, в чем дело, но все же мне удалось уловить за его самоконтролем некое смятение. От этого каждая минута ожидания давила на плечи, как мешок с песком. Наконец послышался шорох шин по гравию, и через несколько минут в дом вошли оборотень и Стражница. Шон, как ни в чем не бывало, развалился на диване, на котором сидела я.
— Ну что? Какие новости? Какая муха укусила коротышку?
Я пнула волка локтем в бок. Элейн явно забавляло за нами наблюдать.
— Как я уже говорил, — начал Виктор. — Мы всячески спонсируем развитие медицины и генетики. В двадцать первом веке наше сосуществование с людьми должно быть максимально комфортным для обоих сторон по понятным причинам.
— Не томи, Ван Дер. Что там? — небрежно бросил Фолл.
Вампир, у которого ни один мускул не дрогнул на лице, спокойно продолжил.
— Мы провели генетическую экспертизу для того, чтобы понять, кем стала Стефани: вампиром или же стражем сумерек, но, как оказалось, ты не являешься в полной степени ни тем, ни другим.
Что-то напряженно скрипнуло у меня в голове.
— В каком смысле «ни тем, ни другим»? А кто я тогда?
Виктор поднял глаза и взглянул мне казалось бы в самую душу с каким-то немым вопросом. Элейн ерзала на диване и с недоумением на лице смотрела на мужа. Выражение лица Шона и вовсе не поддавалось описанию.
— Ты была обращена вампиром, но по крови являешься оборотнем.