Я очень туго переваривала услышанное. Оказывается, в мозаике моей и без того дрянной жизни какой-то псих годами подменивал кусочки. С которыми я годами не знала, что делать, и психовала, потому что они никуда не подходили. Он обошел вокруг стол, на котором я лежала.
— Я был очень расстроен, когда ты умерла.
Мужчина отеческим жестом заправил прядь волос мне за ухо. От этого прикосновения к горлу подкатила желчь. Я выпустила клыки и клацнула ими в миллиметре от его руки. Разочарованно усмехнувшись, он продолжил:
— Но представь мое удивление, когда Элейн привела тебя сама? Прямо ко мне в руки. Сама лично подарила мне все, что могло бы пригодиться, чтобы заточить топор. Я был счастлив. А потом чертов Ван Дер избавился от всех образцов, а ты пропала на два года.
— Что Виктор тебе сделал? Из-за чего весь этот сюрреалистический бред?
— Лично он — ничего. Но это не освобождает его от ответственности, — он снова резко повернулся ко мне. — Моей дочери Хиллари было столько же, как тебе сейчас. Насмотревшись всей этой вампирской ереси по телевизору, она считала, что это романтично — связать свою жизнь с бессмертным, подставить ему шею для укуса и окунуться в вечную любовь. Моя глупая маленькая девочка. Ее обескровленное тело нашли в подворотне, брошенное, как какой-то мусор. Через месяц моя жена покончила с собой. Не смогла вытерпеть боль от потери. Я возненавидел вампиров настолько, что чуть не лишился рассудка.
Сейчас от маниакального выражения не осталось даже следа. На его лице лежала тень глубокой скорби. Он был прав, я поняла бы его. Но не смогу этого сделать не из-за того, что я больше не человек, а из-за того, что он сеял горе вокруг себя, упиваясь собственной скорбью. Слепая жажда мести за потерю семьи привела к тому, что он годами отнимал семьи у других. Этого оправдать я не могла и не хотела. В груди стало тяжело. Осознание того, что тот, кто отнял у меня мать, отравил жизнь и годами следил за мной, взращивая свои планы, которые привели меня в жизнь, в которой не было ничего, кроме боли, страха, одиночества, а теперь и неутолимого голода, все больше затягивало в трясину мыслей о том, как я развешу его ошметки по всей этой треклятой лаборатории, как рождественские гирлянды.
За спиной маньяка протяжно пропищала центрифуга, отвлекая от меня его внимание. Он достал одну из пробирок и покрутил перед лицом.
— Поздравляю тебя, Стефани. Ты стала причиной и станешь первым свидетелем того, как охотник станет жертвой, — сказал он, медленно подходя к спящему вампиру на соседнем столе.
— Ты — гребанный псих! Ты хоть понимаешь, сколько людей погибнет?
— Не разбив яиц, как говорится, не приготовишь омлет. К тому же, я исправил ошибку, и теперь благодаря геному оборотней мои детища будут подчиняться нескольким разумным особям.
— Ничего непонятно, но очень интересно, — я откинулась на спину, чтобы лучше видеть, что он делает. Набирая в шприц неведомое зелье из моей крови вперемешку с каким-то, по всей видимости, вирусом мужчина встал рядом с вампиром. Тот слегка захрипел, медленно приходя в сознание.
Я его знаю. Кажется, его имя Патрик. Шон когда-то рассказывал, что он женат на смертной женщине, которая в свое время отказалась становиться вампиром.
Приоткрыв глаза, он начал ерзать по столу в инстинктивном стремлении освободить руки.
— Кто ты такой? Освободи меня!
Я чувствовала как вздрогнул воздух от его гипноза. Но никакой реакции, естественно, не последовало.
Игнорируя вампира, мужчина продолжал разговаривать со мной.
— Используя гены волков, я добился подчинения более слабых особей, — жестом он указал на боксы с копошащимися гоблинами, — более сильным.
Не отвлекаясь от разговора, он ввел иглу в вену сопротивляющегося Патрика и нажал на поршень до упора. Взгляд вампира вдруг стал мутным. Словно испытывая адскую боль, он закричал и выгнул спину. Вены на его шее вздулись, сжатые в кулаки руки побелели от напряжения. Несколько минут он бился в агонии, стол, к которому он был прикован, ходил ходуном. Издав протяжный болезненный вой, вампир вдруг обмяк.
Я смотрела на происходящее квадратными глазами. Черт, только попробуй приблизиться ко мне с этой дрянью, и я за себя не ручаюсь! Я уже открыто дергалась и извивалась в попытках освободить руки.
Повторив то же самое с другим шприцем, он подошел ко мне.
— Нет! Не смей!
Короткая боль от укола сменилась адской агонией, словно по венам пустили кислоту. Еще никогда мне не хотелось умереть так сильно, как в эти минуты. Разрывающаяся от собственного крика, я вдруг словно нырнула в ванную с чернилами. Чернота застелила глаза, и боль ушла. Все ушло.
Глава 12. Демон на свободе (от лица Шона)
Руки вампира сомкнулись на шее Стефани, готовясь ее свернуть.
— Не смей! — рявкнул я, и голос прокотился угрожающим рокотом по тоннелю.
— Фолл, ты ополоумел? Ты видел, что сделала эта тварь? — вступился Эштон.
— Только попробуй, и ты станешь следующим, — прорычал я, игнорируя слова, продолжая с вызовом смотреть на вампира.
Стеф извивалась и рычала, будто была одержима. Вампир огрел ее по затылку, и беснующееся тело обмякло.
— Не знаю, что ты задумал, волк, но Виктор наверняка потребует избавиться от нее.
— Я сам с этим разберусь.
— Не хочу вас отвлекать, — влез Каллеб. — Но мне точно не нравится этот звук.
Все затихли. Нарастающий рокот был точь в точь такой же, как тот, когда на нас напало полчище мутантов. Меньше чем через минуту из-за слепого поворота хлынула волна зубастых пастей.
— Уходим! — крикнул второй вампир.
Все бросились к выходу из тоннеля. Я перебросил тряпичное тело Стефани через плечо и ломанулся следом. В этот раз все успели выбраться на поверхность целыми и невредимыми. Ну… почти все и почти невредимыми. Не считая сувениров, которые нам оставила Стеф.
Я слегка тряхнул ее, придавая более комфортное положение. Ее лицо выглядело очень странно: бледная кожа приняла сероватый оттенок, под глазами — темные тени, губы приоткрыты из-за внушительный парных клыков.
«Что же с тобой произошло?» — подумал я и влез в машину Эштона на заднее сидение.
Всю дорогу он косился в зеркало заднего вида.
— Что будешь делать, если эта тварь очнется до того, как мы доберемся до клуба?
— Это мое дело.
— Это моя машина! — с нажимом добавил Альфа.
Я выдохнул, взывая к самоконтролю, и, поймав его взгляд в зеркале, сказал:
— Она не одна из них. Что-то произошло там внизу.
— Ты ее знаешь?
— Когда-то она спасла жизнь моей сестре.
Эштон выдохнул, тем самым сдался и больше ничего не говорил всю дорогу.
Когда мы вошли в пентхаус Ван Дера, я впервые увидел, как его лицо перекосило удивление от увиденного. Он осмотрел Стеф с нетипичным для вампира коктейлем эмоций.
Выслушав короткий сухой рассказ о том, кого мы поймали в тоннеле, волки и вампиры разошлись. Каждый из них сделал для себя определенные выводы, которые наверняка бы плохо закончились для коротышки, если бы не я.