Я впервые за долгое время нормально, не торопясь, приняла душ и осмотрелась в комнате, прежде чем ложиться спать. Везде стояли награды скаутов и висели фотографии симпатичного мужчины со светлыми волосами и широченными плечами.
Несмотря на грозный вид, на всех фото он сиял добродушной улыбкой в окружении детей. Его среди волков я сегодня не видела. Почему-то внутри образовалась странная щемящая тоска. В комнате как будто стало нечем дышать, и я решила выйти проветриться. Во дворе еще догорал костер, но темные окна дома говорили о том, что все уже улеглись. Хотя нет. Не все.
— Не стой в тени, как маньяк, — пробубнила я, не оборачиваясь.
Шон выдавил едва слышный смешок и, войдя в круг света от костра, сел рядом.
— Неплохо для новообращенной.
— От тебя разит больничными антисептиками. Такое сложно не учуять.
Глаза Шона слегка сузились.
— Интересно.
— Что? — Я склонила голову на бок, не удержав сарказма в голосе.
— Не слышал, чтобы вампиры отличались таким чутьем.
— У меня был хороший нюх и до того, как…
— Настолько хороший? Я не был в больнице уже больше суток. Несколько раз принимал душ и переодевался.
— И что ты хочешь этим сказать?
Он немного помедлил с ответом, смерив меня изучающим взглядом.
— Ничего. Просто интересно.
Мы немного помолчали, наблюдая, как робкое пламя доедает остатки древесины.
— Шон?
— М-м-м?
— Расскажи мне подробнее обо всем этом…
Парень задумался, неловким движением зачесывая пятерней русые волосы.
— Что тут скажешь? Мы — стая оборотней. Одна их двух в этом городе. Есть еще вампиры. Их куда больше. Мы с ними не особо ладим, но на открытый конфликт ни они, ни мы не идем. Есть еще отдельная каста. Их называют стражами сумерек. Возможно, ты одна из них.
— Почему?
— Твое обращение прошло странно.
— В каком смысле?
Парень вздохнул, подбирая слова.
— Обычно после укуса вампира человек или умирает, или превращается. Они как-то контролируют этот процесс. Обычно это занимает пару дней и походит на лихорадку: жар, агония, а потом неприязнь к солнечному свету, голод и прочие примочки.
Он посмотрел на меня. Во взгляде была странная заинтересованность. Мне казалось, словно я чувствую, о чем он думает.
— Но со мной что-то пошло не так?
В ответ Шон кивнул.
— Ты умерла. Я лично присутствовал, когда тебе констатировали остановку сердца. Есть легенда: если человек, спасая другого, оказывается смертельно ранен вампиром или оборотнем, то он становится чем-то средним. Не сказать гибридом, но существом, обладающим силой, которая не исчезает при свете солнца, например, если дело касается вампиров.
Я пыталась не слишком углубляться в расспросы о своей… смерти.
— А как становятся оборотнями? Как в фильмах? Через укус?
Он кивнул.
— Да, так тоже можно. Но мы — рожденные оборотни.
— А все эти россказни про полнолуние и превращение?
— Почти все правда. Только рожденным не нужно полнолуние, мы можем превращаться в любое время.
— Круто…
Шон рассмеялся.
— Конечно, круто. А девчонки-то как тащатся.
Теперь уже смеялась я.
— Скромность не твоя сильная сторона, да?
— Пф-ф-ф, пусть другие скромничают. Животный магнетизм волков обязывает быть крутыми.
— Что-то ты не выглядел сильно крутым, когда получил сегодня люлей на крыше.
— Брось. Я не мог ответить на твою агрессию взаимно. Я мог тебя покалечить.
— Прям таки. Думаю, ты просто струсил, что тебя отделает девчонка.
— И ты говоришь, что я нескромный?
Мы смеялись, и я впервые за долгое время чувствовала себя спокойно и безопасно. Хотя все еще чувствовала и это странное щекочущее напряжение в общении с Шоном. Он старался держаться дружелюбно, но было что-то, что напрягало его в общении со мной.
— Можно еще вопрос?
— Попробуй.
— Почему мне позволили остаться? Я кожей чувствую, как твои домашние мне не рады.
— Дело не в тебе. То есть, не лично в тебе, а в том, кем ты стала. В прошлый раз, когда в нашем доме появилась одна из стражей, так же случайно, как и ты, дело закончилось смертью нескольких членов нашей семьи.
Перед глазами всплыло лицо мужчины на фото.
— Мне жаль.
— Ты не виновата. Но не все могут совладать с воспоминаниями. Признаться, я и сам смотрю на тебя и вижу тот кошмар.
— Я уйду на рассвете, — я теребила складки одежды, пытаясь совладать со странным накатившим чувством.
— Не нужно. Это наши проблемы, а не твои. Оставайся до приезда Элейн.
В том, как он произнес ее имя, чувствовалась подавленная горечь. Я кожей чувствовала эмоции, волнами исходящие от молодого волка. Я поймала это странное ощущение. Словно его эмоции осязаемо висят в воздухе. Словно я могла коснуться их. Попробовать на вкус и на ощупь. Гораздо более объемное восприятие, чем можно было бы прочитать на лице.
— Ты настолько ненавидишь Элейн, что увидел ее во мне?
Шон шумно выдохнул, словно хотел опустошить лёгкие, прежде чем сказать.
— Я ее не ненавижу. Более того, я обязан ей жизнью. Не было ни дня, чтобы я не думал о том, что Макс был бы жив, если бы я сам принял этот проклятый обет крови.
В его голосе вибрировали подавляемые эмоции.
— Это Макс на фотографиях?
Волк коротко кивнул.
— Он был моим дядей. Присматривал за мной и многому научил. Когда мне было двенадцать, на меня напал вампир. Элейн оказалась там случайно. Отвлекла его от меня и поплатилась за это жизнью, став Стражем, как говорилось в старой легенде. У нее открылись способности вампиров, которые не исчезали днем. За то, что не уследил за мной, Макс взял на себя долг за мое спасение. Оборотни всегда отдают долги, закрепленные кровью. А за спасение жизни редко удается отплатить чем-то неравноценным. Тогда назревала серьезная потасовка с местным вампирским авторитетом. Их чаще всего называют князьями. Его удалось остановить, но цена была высока.
Воздухе повисла тяжелая горькая тишина.
— Давно это случилось?
— Девять лет назад. Хотя помню это так, как будто это было вчера.
— Тебе его очень не хватает.
Это была скорее констатация факта, чем вопрос. Хотелось как-то утешить его, но я даже не представляла, каким образом могу это сделать.
Шон просто кивнул, снова зачесав русые волосы пятерней назад.
— Ну, а что насчет тебя? Как так вышло, что старшеклассница живет в заброшке?
Я тяжело выдохнула, словно на плечи взгрузили мешок цемента.
— Если не хочешь, можешь не рассказывать.
С выдохом вырвался нервный смешок.
— Нет. Просто… Странно сидеть и откровенничать с человеком, с которым пару часов назад дралась на крыше, а накануне этого он, оказывается, констатировал мою смерть.
Я встретилась с синими глазами оборотня, в которых отражались тлеющие угли. Он улыбнулся уголком губ и отвел взгляд в сторону. Чувствовалось, что ему некомфортно в моем присутствии.
— Папа умер два года назад на фронте. Маму я не знала. Моя тетя продала дом, чтобы рассчитаться за свои долги. Жить с ней не было никакой возможности или желания: постоянные пьяные драки и незнакомые мужики. Я сбежала. Перебивалась вечерними подработками, чтобы заработать на еду. Так и попала к тому клубу. Если бы папа не учил меня быть «настоящим солдатом», может быть, я не вляпалась бы в эту историю.
— Мне жаль, прости.
— Не бери в голову. Я научилась жить без него. Осталось научиться не ненавидеть мир за то, что не вписываюсь.
— Что думаешь теперь делать?
— Даже не представляю. Меня вытурили из школы. Жить мне негде. Что уж там, я воскресла после того, как меня опустошил вампир. Думаю, пойду работать в «Старбакс».
— Настрой боевой, — рассмеялся Шон.
— Больше у меня ничего нет. Только умение иронизировать над всем дерьмом в своей жизни.
— Знаю, что звучит банально, но все наладится. Так или иначе.