Исход скоротечной кампании 1296 г. нетрудно объяснить. Возможности противников были несоизмеримы. Много уступая в общей численности, шотландская армия особенно проигрывала в тяжелой рыцарской коннице. Срок службы в обеих странах длился сорок дней в году, но если король Англии обладал средствами, чтобы платить своим людям жалованье, то шотландская армия держалась в единстве и повиновении в основном надеждой на добычу. Король Скоттов не мог прибегнуть и к услугам наемников, что постоянно делал Эдуард I. Не в пользу шотландцев было сравнение в дисциплине и опыте, вооружении и боевом искусстве. Легкая пехота шотландцев почти не была защищена латами и сражалась с круглыми деревянными щитами, обтянутыми кожей, длинными копьями и топорами.{449} Шестифутовый английский лук превосходил качеством стрельбы короткий шотландский. Все это могло быть частично возмещено тактической и стратегической мудростью, но в 1296 г. шотландское войско подчинялось сразу восьми магнатам, так и не пришедшим к согласию.
Эдуард I, прославленный полководец, заставил шотландцев дорого заплатить за все слабости и просчеты. Но его победное шествие стало возможным прежде всего потому, что война 1296 г. не была вызвана глубокими причинами. Помыкая Бэллиолом, Эдуард все же являлся лишь формальным сюзереном. Подавляющее большинство шотландцев никак не ощущало английской власти, не имело особых оснований для недовольства и осталось безучастным. Для них это была чуждая, «баронская» война, обреченная на неудачу. Даже среди магнатов кое-кто пошел против соотечественников, в том числе три графа. Нападение шотландцев на Карлайл отбил не кто иной, как Брюс-средний, лорд Эннандейл, — командир местного гарнизона.
Получив легкую и, по его мнению, полную победу, Эдуард повел себя иначе, чем прежде. Каждое его движение показывало, что Шотландия — такая же часть державы Плантагенетов, как лордство Ирландия или княжество Уэльс. Да и оставалась ли она королевством? Эдуард не назначил нового вассального монарха и сам не принял титул шотландского короля. В его указах Шотландия называлась просто «страной» (la terre d'Escoce).
Столицей «английской» Шотландии стал Берик, который заселили англичане взамен истребленных жителей. Осенью 1296 г. там заседал «парламент», принявший закон о новом устройстве страны. Наместником Шотландии Эдуард назвал графа Серри, канцлером — Уолтера Эмерсема, верховным судьей — Уильяма Ормсби. Шотландское Казначейство возглавил Хью Крессингем, так что все высшие должности достались англичанам наряду с королевскими замками.{450} Более мелкие посты заняли шотландцы, искренне или на словах верные королю Англии. Появились и новые для Шотландии чиновники (escheators) для надзора за выморочными землями и доходами Эдуарда, который наделял своих приближенных огромной властью за счет шотландских магнатов. В распоряжение некоего Уильяма Дрю попали первое епископство и самое почетное графство страны, поскольку епископ Фрэйзер не покорился и предпочел задержаться в Париже, а граф Файф еще не достиг совершеннолетия. Тому же Дрюберикский парламент поручил сбор таможенных пошлин бурга Данди.{451}
Настал черед и духовенства. Первого октября 1296 г. Эдуард предписал, что бенефиции в диоцезе Гэллоуэй будут отныне занимать англичане, а через год расширил приказ и на прочие диоцезы.{452} Это удовлетворило английских прелатов, имевших виды на церковь Шотландии еще прежде, чем Плантагенеты — на ее трон. В итоге шотландский клир решительно выступил за независимость. Из двенадцати епископов лишь три выразили покорность Эдуарду, причем один из них (Глазго) скоро показал, чего стоила его присяга. Епископы Сент-Эндрюс и Данкелд не покидали Франции, прилагая все старания к тому, чтобы Филипп IV помог шотландцам по союзному договору против общего врага.