- Думаю, она и сама его не знала, - резко сказала Шаннон. - Ведь ее выгнали из дома, когда она забеременела. - Зазвенела кружка, ударившись о сахарницу. - Так что хотят ваши наниматели?
- Сначала они были намерены связаться с вашей матерью и сообщить, что дочери мистера Конкеннана обнаружили ее письма к их отцу и выражали желание встретиться и познакомиться с ней.
- А он сам?
- Он давно умер, мисс. Она потерла рукой лоб.
- Да, вы уже упоминали об этом. Значит, его давно нет в живых?.. Ну что ж, вы отыскали меня, мистер Гоббс, и теперь ваше дело сделано. Можете поставить в известность своих клиентов, что имели со мной разговор и что я не выразила интереса в дальнейших контактах.
- Но ваши сестры...
Она холодно взглянула на него.
- Я не считаю их своими сестрами. Гоббс упрямо наклонил голову.
- Миссис Суини и миссис Теин хотели лично познакомиться с вами.
- Я не могу запретить им это, не правда ли? Но передайте, что у меня нет никакого желания встречаться с людьми, которых я никогда не знала. То, что произошло двадцать с лишним лет назад между их отцом и моей матерью, не меняет дела. Поэтому... - Она запнулась. - Вы, кажется, произнесли имя Маргарет Мэри Конкеннан? Она художник, не знаете?
- Да. По-моему, известный художник по стеклу.
Шаннон чуть не рассмеялась, что было бы некстати. Она вспомнила, как была в нью-йоркском музее на выставке этой Конкеннан и даже чуть не купила одно из ее произведений. Забавно...
- Так вот, передайте, пожалуйста, Маргарет Мэри Конкеннан и ее сестре...
- Брианна. Брианна Конкеннан Теин. Она хозяйка небольшого отеля в Клере. Возможно, вы слышали о ее муже? Довольно популярный автор детективных романов.
- Грейсон Теин? Да, что-то вспоминаю. - Ей опять захотелось рассмеяться. - Сестры сделали хорошие партии. Рада за них. Скажите им, пускай живут своей жизнью, а я буду жить своей. - Она поднялась. - Если вы сказали мне все, мистер Гоббс...
- Мне остается только спросить, не хотите ли вы получить обратно письма вашей матери, и если да...
- Мне они не нужны. Я не хочу ничего. - Она прикусила губу, неприятно пораженная злобой, с какой произнесла эти слова, и была рада, когда почувствовала, что озлобленность прошла. - В том, что случилось, - сказала она со вздохом, - нет ни моей, ни их вины. Не знаю, что они там думают обо всем этом, мистер Гоббс, да меня и не интересует. Возможно, ими движет любопытство или не дай бог чувство вины, семейный долг. Что бы там ни было, пускай они забудут о моем существовании.
Гоббс тоже поднялся.
- Исходя из того, сколько они потратили времени, усилий и денег на ваши розыски, - произнес он несколько торжественным тоном, неприятно удивившим Шаннон, - ими двигали все три перечисленных вами обстоятельства. А возможно, еще какие-то. Но я передам то, что вы сказали. - Он протянул ей руку, что тоже повергло ее в некоторое удивление. - Если измените свое решение или у вас появятся какие-либо вопросы, можете позвонить мне по телефону, указанному в визитной карточке. Сегодня я улетаю в Нью-Йорк.
Его официальный холодный тон задел ее. Она сама не понимала почему.
- Я имею, кажется, право на собственное мнение, - проговорила она, как бы оправдываясь.
- Разумеется. - Он учтиво поклонился. - Не провожайте меня, я найду выход, мисс Бодин. Спасибо за кофе.
"Ну и черт с ним! - только и могла подумать Шаннон, когда он выходил из кухни. - Черт с ним и с его мнением обо мне и о моем поведении!"
И все они тоже пускай катятся ко всем чертям! Эти распрекрасные дочери Томаса Конкеннана! Боже мой, ведь он также и ее отец! Им, видите ли, понадобилось удовлетворить свое любопытство, и они не жалеют денег, которых у них, видимо, куры не клюют!
Что касается ее, она в новых родственниках не нуждается! Пускай живут себе спокойно в своей Ирландии со своими отменными мужьями. У нее здесь своя жизнь, которая сейчас вдребезги разлетелась, и ее нужно составлять опять из кусочков. И делать это нужно побыстрее.
Она стерла слезы, которые - она и не замечала - снова лились из глаз, и пошла за телефонной книгой. Найдя нужный номер, ведя пальцем по строчке, сразу позвонила.
- Да, - сказала она, когда ей ответили, - хочу продать дом, и немедленно.
Неделей позже Шаннон была уже в Нью-Йорке. С продажей дома все было улажено: цену она назначила, сроки получения денег ее мало беспокоили. Она поняла, что сделалась вполне обеспеченной, даже богатой женщиной, унаследовав только по вкладам, оставшимся после смерти отца, почти полмиллиона долларов. Вместе с остальной частью наследства это давало возможность жить, не слишком задумываясь о деньгах.
И все благодаря тому, что она сделалась сиротой!
На работе в ее престижном рекламном бюро ей был предложен отпуск еще на неделю или даже больше, но она отвергла предложение и появилась в офисе на следующий день после возвращения из Колумбуса. Так, надеялась она, будет легче: работа отвлечет от печальных мыслей, тем более она начала - еще до срочного вызова к матери - нечто такое, что, показалось ей, может стать новым словом в рекламном бизнесе, в дизайне. По крайней мере на какое-то время.
Вообще, с тех пор, как она стала работать здесь, дела ее медленно, но верно шли в гору. Сам главный шеф хорошо уже знал ее имя, ценил работы и неоднократно намекал на повышение в должности.
Если б он только знал, насколько все это стало ей теперь безразлично!
Рабочий стол, карандаши, кисти, разные приспособления. Благоприятная оценка ее последних работ, новых планов. Надежды на повышение. Все это словно бы относилось уже к кому-то другому, кого она когда-то хорошо знала, только не к ней.
Она пристально смотрела на картину, которую довольно давно написала: спящий отец в саду. Сейчас ей не хотелось, чтобы эта вещь висела над ее столом.
- Шаннон? - Женщина, заглянувшая в дверь, была привлекательна, безукоризненно одета. Лили - звали эту помощницу и не слишком близкую подругу Шаннон. - По-моему, тебе нужно прерваться, - предложила она.
- Я и так почти ничего не делаю все эти дни, - призналась Шаннон. - Так что и прерываться ни к чему.