В заключение коллекция демонстрировалась и в других городах. Ее представляли Элвира Хаген и Юлия; Юлия как главная манекенщица, Элвира Хаген как руководитель фирмы и организатор показа. Остальных манекенщиц нанимали на местах.
Это была захватывающая жизнь, и Юлия наслаждалась ей. Она не грустила от того, что часто расставалась с Робертом из-за своих поездок, ведь благодаря этому ее любовь не могла задохнуться от повседневности. Она считала, что и Роберт должен это понять.
Она быстро справилась с огорчением от того, что он не будет доктором. Она нашла в этом нечто положительное: теперь вместо латыни и анатомии Роберт имел дело с керамикой, стеклом и фарфором, и это его занятие сближало их. Ведь в его профессии материал и дизайн были так же важны, как и в ее.
Когда Роберт закончил свое обучение, а он был лучшим в выпуске, они отпраздновали это событие с шампанским.
— Теперь, наконец, мы можем пожениться! — объявил он.
Однако при всей своей любви Юлия боялась этого шага, и не хотела признаться в этом.
— Как только ты получишь магазин дяди Эдмунда, — поставила она условие. — Согласен?
Роберт принял ее условие — передача магазина должна была состояться в ближайшем будущем.
Однако дело затянулось. Старик не подписал договор, который представил ему Роберт, предусматривающий внушительную пожизненную пенсию дяде.
— Терпение! — призывал дядя Эдмунд все снова и снова. — Я совершенно не понимаю, почему вы, молодые люди, всегда так нетерпеливы.
— Но ведь он тебе обещал, — удивилась Юлия, когда Роберт рассказал ей все.
— Наверно, ему трудно расстаться с магазином.
— Разве он не может сделать тебя, по крайней мере, совладельцем?
Но дядя отклонил и это предложение.
9
Однажды вечером, в начале мая, Юлия вернулась домой из поездки раньше, чем предполагала. Она приняла ванну с душистой пеной, вымыла голову и только успела забраться с ногами на кровать, как вдруг раздался резкий звонок в дверь. Она вскочила, чтобы открыть, но в это время дверь уже начали отпирать снаружи.
Ворвался Роберт. Его лицо было искажено яростью, голубые глаза потемнели.
Прежде чем она смогла объяснить, почему она оказалась дома, не предупредив его заранее, и не объявилась еще ему, поскольку именно это обстоятельство на ее взгляд и было причиной его возмущения, он жадно набросился на нее. О нежности не было и речи, Роберт был груб и нетерпелив.
Все происходило так, будто он не мог насытиться ею, словно у него не было другой возможности проявить свои накопившиеся чувства. Сначала она пыталась сопротивляться, но потом поддалась и была сама захвачена его страстью.
Потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу, лаская друг друга, почти бездыханные. Она провела пальцем по его волосам, попыталась найти какие-то слова, но не произнесла ни звука.
Его голова лежала у нее на груди.
— Если бы он меня хотя бы не обманывал! — вырвалось у Роберта. — Я все могу понять… все простить… но это — нет!
Юлия не сразу поняла его. Значит, его вспышка не имела отношения к ней, подумала она с облегчением.
— О ком ты говоришь? — спросила Юлия. — Дядя Эдмунд?
— Этот подлец! Я мог бы задушить его собственными руками.
— Нет, этого ты не смог бы сделать. Именно ты. Ну расскажи наконец! Он и дальше пытается держать тебя в неведении?
— Он играет краплеными картами, а я идиот, не замечал этого. У него были переговоры с фирмами. Меня он оставлял лишь на крайний случай. Но сейчас ему надо решать окончательно. Одна фирма, владеющая сетью хозяйственных магазинов, хочет взять его помещения. Я узнал об этом совершенно случайно.
— Но он же еще не подписал договор?
— Но это вскоре произойдет. Пусть подавится своей лавчонкой. Я не позволю больше держать меня в дураках.