В прихожую из ванной вышел Роберт.
— Кто это был? — спросил он безмятежно.
— Был ребенок, который хотел к своему папе.
Роберт вздрогнул.
— О, боже! Я совсем забыл!
— Про что ты забыл? — спросила она обреченно.
— Про то, что сегодня день для посещения! Юлия, я давно хотел рассказать тебе…
Она не дала ему договорить.
— Я тебя умоляю, Роберт, только без объяснений, оставь их при себе. Я не хочу слышать, как ты будешь изворачиваться. Есть факты, которые ты не в состоянии оспорить.
— Юлия! Прошу, выслушай меня!
— Зачем? Чтобы дать тебе возможность рассказать мне сказочно трогательную историю любви? Роберт, я ничего не понимаю, я знаю только, что всегда верила тебе!
— Правильно! Но я мужчина… ты должна это понять… Я тоже не святой…
— Это и есть объяснения?
Он схватил ее за плечи.
— Но ведь нам всем присуще человеческое…
Юлия вырвалась.
— Никогда в жизни я не ожидала от тебя ничего подобного! — Только сейчас до нее дошло, что их ссора может быть услышана на лестнице, и она со злостью захлопнула входную дверь. Потом она побежала в спальню и начала вынимать из шкафа белье и платья и запихивать в старую потертую сумку, которой они раньше пользовались при поездках на мотоцикле.
Роберт беспомощно смотрел на нее. Наконец, он спросил:
— Что ты делаешь?
— Собираю вещи! — ответила она вне себя от ярости.
— Неужели ты уйдешь? Из-за этой старой истории? Это все случилось пять лет тому назад!
— И за пять лет ты ни разу не счел нужным сказать об этом хоть слово. Вероятно, об этом знали все… твои коллеги, Хеллбергеры… а я тут стою, как дура, над которой можно смеяться до упаду.
— Я прошу тебя, будь благоразумна. Что ты сама себе внушаешь? Беременность подружки, это не тот случай, о котором трезвонят на каждом углу. Никто не знает об этом.
Она выпрямилась.
— Никто? Да ведь ты сам в это не веришь. Это знает Рита и ее муж, и, наконец, девочка. Могу себе представить, как она, играя со своими приятелями, рассказывает о своем папе, который царь и бог в отделе стекла, фарфора и керамики в большом универмаге «Херцог»!
— Но ты же не можешь серьезно злиться на Михаэлу! Девочке и так непросто — она растет без отца.
— А мне кажется, у нее даже два отца сразу — ты и этот господин Краузе. О Роберт, если уж должно было случиться такое, ну почему ты не мог уладить все тихо? Ведь вполне было бы достаточно алиментов.
— Ты не понимаешь, Юлия, совсем не понимаешь. Ведь иметь ребенка — это ответственность.
— Но почему она вообще родила?
— А что, она должна была сделать аборт?
— Да, почему бы нет? Сегодня это бывает сплошь и рядом. Впрочем, каждая женщина может предохраниться, если она этого действительно хочет.
— Ведь Рита хотела меня и она знала, что я очень хочу иметь детей.
— Следовательно, она рассчитывала на это?
— Этого я не знаю. Что я могу сказать на это, я ведь мужчина!
Юлия направилась в ванную и стала собирать в чемоданчик для косметики все свои коробочки, баночки и пузырьки.
Роберт последовал за ней и встал, прислонившись к дверному косяку.
— Собственно говоря, что ты так разволновалась? Что я переспал с другой женщиной? Но ты могла это предположить, ведь ты так часто оставляла меня одного. Что я тебя этим скомпрометирую? Но это просто смешно, поскольку как раз в этой трагедии, я имею в виду трагедию для Риты, я еще раз доказал, как много ты значишь для меня. Больше, чем все другие, во всяком случае больше, чем Рита и ребенок. А то, что я не сказал тебе правду, да я просто не посмел. Я боялся, что ты взорвешься, и, как выясняется, был прав.
— Ну ясно, тебе очень легко удается оправдываться. Ты ведь не грешник, а великий герой. Не ты виноват, а я, поскольку явно не понимаю, что мужчина должен связываться с первой встречной девкой только потому, что он иногда остается один дома, при этом не думая о последствиях. — Случайно она бегло взглянула в зеркало и испугалась сама себя: еще никогда она не выглядела так безобразно, ее лицо исказилось от злости и было сейчас просто уродливо. Слезы подступили к глазам, и она с трудом удерживалась от рыданий.
— Юлия, успокойся, пожалуйста! Давай сначала позавтракаем. Ведь когда подкрепишься, все вокруг начинает выглядеть по-другому.
— У меня кусок в горле застрянет!
— Надо попытаться. Я предлагаю следующее: ты сейчас распаковываешь вещи, а я готовлю завтрак.
— Нет!
— Юлия, пожалуйста!
— Даже если ты на коленях будешь просить у меня прощения… нет, нет, нет! Ты злоупотреблял моим доверием, разрушил наш брак, выбил почву из-под ног у меня. Как мне забыть все это? Это невозможно. Ты разрушил все, во что я верила.