— Ах, Питер. Столько всего произошло за это время, но это все в прошлом. Сейчас нам всем нужна твоя помощь, — мягко проговорила она, положив свою ладонь поверх его руки.
Щеки Хранительницы порозовели, и они уставились друг на друга долгим задумчивым взглядом.
Эти двое, казалось, перестали замечать все вокруг. Посмотрев на них, мы почувствовали себя лишними в этом кабинете. Отец, опустив голову, спросил:
— Питер, ты не будешь против, если я провожу Алину в ее комнату.
Ректор вздрогнул и посмотрел на отца. Он словно вынырнул из своих воспоминаний и, отступив на шаг от Хранительницы, едва заметно кивнул.
Мы тут же вышли из кабинета ректора и пошли по коридору в сторону факультета Знахарства.
— Папа, что происходит? Ты что-нибудь понимаешь? Что за процедура поручительства, и что это за украшения на моих руках? — все больше раздражаясь, выдохнула я.
— Молчи, Алина. После поговорим, — глухо отозвался отец.
И лишь в комнате он, наконец, смог выдохнуть и обнять меня.
— Я так испугался за тебя, девочка моя, — проговорил отец, поспешно прижимая меня к своей груди. Его глаза стали влажными от слез, на дне их я заметила страх. Но моя обида захлестнула меня с новой силой.
— Хранительница нас всех предала! — воскликнула я. — Ты понимаешь это?
Он тяжело вздохнул, словно я была неразумным ребенком, взял меня за плечи и слабо улыбнулся:
— Ты такая же максималистка, как и я в молодости. Эмили Дафф пытается вывести тебя из-под удара и спасти. Понимаешь ты это?
— Что значит спасти? А что тогда это такое? — вскрикнула я, показывая на браслеты на руках.
— Благодаря этому ты все еще на свободе. А вместе мы сможем что-нибудь придумать, чтобы снять это нелепое обвинение, — успокаивал отец.
— Она все знала. Понимаешь? Если бы она не отослала Томаса и Клауса, меня бы не схватили, — выкрикивала я.
— Алина, успокойся. Она сделала все правильно. Если бы Томас и Клаус были в замке, то там была бы настоящая бойня. Они бы просто так не позволили служителям увести тебя, а значит, и сами стали бы вне закона, — пытался урезонить меня отец.
— И что теперь? Если служители признают меня виноватой? Что со мной будет? — обреченно выдохнула я, присаживаясь на край кровати.
— Все будет нормально, милая. Мы все будем бороться и недопустим этого. В противном случае и тебе, и твоим приятелям пришлось бы всю оставшуюся жизнь скрываться, — подбадривал отец, обнимая меня за плечи.
— Но что будут делать Томас и Клаус, когда не обнаружат нас?
— Скорее всего, они поспешат сюда. Их помощь будет нужна нам здесь. А сейчас попробуй успокоиться. Я покажу Хранительнице твою комнату. Позднее она навестит тебя, и вы обо всем поговорите.
— Знаешь, кому раньше принадлежала эта комната? — ядовито усмехаясь, спросила я. — Хозяйкой данного кабинета была Хранительница.
Теперь настал его черед удивляться. Он был несколько озадачен этой новостью.
— Ну и дела, — пробормотал он.
— А что это за браслеты? Мне что придется носить постоянно эти украшения?
— Да, дорогая. Они блокируют любое применение магии. Тебе придется побыть в них какое-то время.
Отец проводил меня до кровати и предложил прилечь.
— Поспи, моя хорошая! Я пока побуду с тобой.
Я легла на кровать и прикрыла глаза. Слезы медленно стекали и, скапливаясь в уголках, падали крупными каплями на подушку. Отец придвинул кресло вплотную к кровати, сел в него и погладил меня по голове. Тепло его рук и прикосновения подействовали на меня успокаивающе. Неожиданно для самой себя я закрыла глаза и задремала.
Глава 2 Откровенный разговор
Разбудил меня тихий шелест, похожий на шепот осенних листьев. Яркое солнце светило сквозь шторы, рассыпаясь бликами по стеклам в шкафу. Нехотя я открыла глаза, некоторое время привыкая к полумраку в помещении. Спустя мгновение я заметила Хранительницу, пристально разглядывавшую меня. Резко присев на кровати, я оглянулась по сторонам и поняла, что в комнате, кроме нас двоих, никого нет. Видимо, отец ушел, когда я заснула, перед этим заботливо прикрыв меня пледом. Я нахмурилась и гневно посмотрела на нее.
— Ты считаешь, что я тебя предала? — вполголоса спросила Хранительница, пытаясь положить руку мне на плечо.
Я стряхнула ее ладонь и отвернулась. К горлу подступали рыдания. Она машинально потерла рукой лоб, прошла к креслу и, присев в него, произнесла:
— Они бы оба кинулись тебя защищать, ты же знаешь, и все закончилось бы очень плохо! Я хочу помочь тебе. Мы снимем с тебя эти нелепые обвинения.