Её оскорблял до глубины души тот факт, что она позволяла Риодану делать это. Но в то же время, если с помощью этого он сможет отыскать её, куда бы она ни пошла, в этом мире или в Зазеркалье, она предпочитает это оружие всем остальным. Не так давно она сказала тёмной принцессе, что бывают демоны, ни на что неспособные, и не стоит опасаться, что такие тебя сожрут, а бывают и такие, которые могут сгодиться на что-то, но и сожрать такие тебя тоже могут. Она прекрасно осведомлена к какому типу относиться Риодан. И готова рискнуть.
— Она сработает даже в Зале Всех Времён? — снова переспросила она, потому что ей верилось с трудом, а она должна быть уверена, что на это можно рассчитывать.
— Даже ад не сможет меня удержать от того, чтобы присоединиться к тебе, если она будет на твоей коже.
— Зачем ты делаешь это?
У него на всё свои мотивы. И конкретно этого ей не постичь. Что ему с того, если она снова заблудится? Она не купилась на его оговорку о том, что он не теряет то, что принадлежит ему. Она не его собственность, и они оба прекрасно это знают. Ему что-то нужно от неё. Но что?
— Догадайся. Ты же гениальна.
— Я нужна тебе, чтобы мир спасти?
— Мне ничего не нужно.
Значит дело в желаниях.
— Почему ты вечно вмешиваешься в мою жизнь? Тебе заняться нечем?
Тогда, много лет назад, она чувствовала себя особенной от того что великий и могучий Риодан обращал на неё внимание, интересовался её мнением, держал при себе. Хотя она ни за что бы тогда в этом не призналась и без конца на это жаловалась. Он считал, что она на многое способна и однажды станет «невероятной женщиной». Это давало ей целевую установку. В Зазеркалье она продолжала придерживаться её.
Она так верила в его силы, в его феноменальное внимание к тому, за чем он следил.
Она ждала.
А он не пришел.
Его руки больше не двигались у основания её спины. Несколько долгих мгновений она ничего не ощущала, а потом его пальцы легонько заскользили по её шрамам. Он прикасался к ним по очереди. Ей стоило бы остановить его. Но она стала этого делать. Казалось, его пальцы пытались сказать: «Я вижу каждое оскорбление, нанесенное тебе. Ты выжила. Отличная работа, чёрт возьми, женщина.»
— Я могу убрать их, — предложил он.
— Ну да, женщине ведь негоже иметь боевые шрамы. Почему то, что делает из мужчин героев, женщин уродует?
— В тебе нет ничего уродливого. Кроме твоей жизненной позиции. Меняй её.
На это она ничего не ответила. Её настораживал этот новый Риодан: он не давил и не совал свой нос, куда не просят, относился к ней как… На самом-то деле она не была уверена, как он к ней относился, в том и была вся загвоздка. Она не знала, как реагировать на эти его попытки примирения. Это всё равно что пытаться принять теннисный мяч, когда кто-то изменил правила игры без твоего ведома, и ты уже не знаешь, как этот мяч отыграть. Раньше они отбивали мячи как профи, предугадывая движения друг друга. Теперь же, когда он подаёт, она слишком долго разглядывает траекторию полёта мяча.
В его офисе она поцеловала его. Он не ответил на поцелуй. Теперь же прикосновения его были интимными, а она была без рубашки, но он ничего не предпринимал и даже не сказал ничего такого, чтобы дать ей понять, что прикосновения эти к делу не относятся. Не то чтобы она готова была принять от него что-то большее. Но зачем он сказал «поцелуй меня или убей» в тот день в офисе? Или это его очередная разведка боем, как в ту ночь, когда она узнала, что несмотря на то, что Кровавая Ведьма убила его, он каким-то образом восстал из мёртвых и потребовал, чтобы она определилась разочарована она от того, что он жив, или наоборот несказанно этому рада.
Она была весьма уверена в том, что он привел её в свои личные апартаменты, которые представляли собой несколько комнат спартанского типа, глубоко под Честером. А ещё она была уверена в том, что это не единственное его пристанище, и что подобно ей самой и Танцору, у него далеко не одно такое прекрасно укомплектованное логово, в которое он может удалиться, чтобы побыть от всех подальше.
Суперсовременная, ультраэлегантная комната с акцентами хрома, графита и стали. Черная, белая и, как сам мужчина, всех возможных оттенков серого. В комнате, смежной той, в которой они сидели, находилась кровать с белоснежными простынями и мягким, тёмным бархатным покрывалом. Ванна пахла им одним и больше никем, и это её совсем не удивило. Он никогда не приведёт женщину к себе. Для него всё это не настолько лично. Декор был фактурным, замысловатым, но не вычурным. Кухня была белой и опять же стальной. Ванна отделана массивным мрамором с серебристыми прожилками и стеклом. Куда ни глянь — простые, чистые, острые и жесткие грани, подобные чертам его лица и его философии.