***
Примечания: *«Бешеные» (фр. les Enragés) - одна из наиболее радикальных фракций французской революции 1789-1794 гг. Лидеры движения «бешеных» - Жак Ру, Теофиль Леклерк, Варле (фр.)русск. и Клер Лакомб. Движение представляло интересы городской бедноты. *Санкюло́ты (фр. sans-culottes) - название революционно настроенных бедных людей в Париже во время Великой Французской революции.
Глава 1. Виконт Де Вержи
07 июля 1789г. Аббатство Св. Женевьевы. Париж. Гаррет задумчиво шагал по монастырской аллее, углубляясь в спасительную прохладу тенистого сада. Невыносимая духота вынудила юношу снять черную форменную куртку и перекинуть ее через согнутую в локте руку. Наконец, очутившись в желанной тишине и одиночестве, он опустился прямо на землю, опираясь спиной о теплый, шершавый ствол старого платана, который дружелюбно укрыл нежданного путника от палящих солнечных лучей. Виконт Де Вержи устало прикрыл глаза, не обращая никакого внимания на суетливых нахальных воробьев, которые тут же слетелись к его ногам, и возясь в пыли, устраивали немыслимый шум: пищали и выделывали задиристые кульбиты. Бледность на худом лице юноши, его плотно сжатые губы, и перекатывающиеся под острыми скулами желваки, выдавали крайнюю степень смятения. В этот момент он выглядел намного старше своих семнадцати лет. Негодование, раздражение, презрение... боль... как бы он хотел, что бы кто-нибудь избавил его от всего этого... всегда распрямленные с достоинством плечи, вдруг поникли, словно на них давила неподъемная каменная глыба. Гаррет несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь восстановить душевное равновесие. Ему это почти удалось: в конце-концов, ничего нового аббат Брюне ему не сообщил. Даже более того - он и ожидал, что все сложится именно так. Что ему придется самому принимать непростое решение, относительно своей будущей судьбы. И он был готов к этому, но, черт побери! Отец должен был сам сообщить ему об этом! Трусливый, старый сукин сын! «О чем? О том, что он отрекся от тебя? О том, что ты никогда не был нужен своей семье? - Гаррет мрачно усмехнулся своим мыслям, - будто ты этого не знал!» Еще четверть часа назад будущий выпускник лицея - конгрегации* Генриха IV, был практически счастлив: он восхищался риторами Древнего мира, цитировал их великие изречения на латыни, и вступал в пламенную полемику с любимым преподавателем - Огюстом Дю Фур. Этот, поистине, мудрый человек, ученый муж, великодушно прощал своим ученикам свойственный горячей юности максимализм, и охотно выслушивал их высокопарные сентенции. Порой, складывалось впечатление, что он втайне сочувствовал тому революционному настрою, что с недавних пор стал все осязаемее и отчетливее проступать практически во всех сферах парижской жизни. Просвещение... этот процесс уже никак не повернуть вспять. Не вытравить из молодых неокрепших умов призрачный, вольный дух свободы. Кажется, старик понимал это, но порою и его ставили в тупик откровенно провокационные вопросы и поведение лицеистов, большую часть которых составляло теперь так называемое «третье сословие»... они были детьми буржуа - простолюдинов, сумевших разбогатеть, благодаря успешной коммерции. Именно на них опиралась теперь королевская власть, именно они чувствовали себя привольно. Гаррет, в силу своего благородного происхождения, и замкнутого, но вспыльчивого характера не снискал успеха в их кругу, и за все годы учебы обзавелся только одним верным другом - веселым, крепко сбитым парнем, которого звали Антуан Демеран. Для всех он был просто «отчаянный Тони». Это прозвище вполне характеризовало юного провинциала - открытого, честного, круглосуточно готового к любым безрассудствам, дерзкого, принимающего всякий вызов и заключающего бесконечные пари. Только Тони, да, пожалуй, профессор* Дю Фур, относились к тем немногим людям, которые безусловно занимали прочные позиции в сердце виконта Де Вержи. Гаррет снова вздохнул и опустил голову на грудь: оставалась всего неделя до окончания занятий в лицее. Что там будет потом? - «Как вы намереваетесь поступить, виконт?» - спросил его префект лицея, нагнав в длинной сводчатой галерее, сообщая, что и в этом году граф не высказал намерения видеть сына в поместье. Гаррет мгновенно напрягся: в прошлом году он уже провел лето в лицее, поскольку отец не внес плату за его обучение, и не «выписал» сына на время отдыха. Тогда аббату Брюне удалось убедить ученика, что всему виной непомерная занятость графа при дворе, в связи с неурожаем и растущим народным недовольством, выливающимся в повсеместные «хлебные бунты». Он же похлопотал о назначении способному ученику стипендии в 400 ливров, до поступления средств на его счет. Но сейчас все стало предельно ясным. Юноша, решительно вскинув подбородок, взглянул в проницательные, цепкие глаза аббата: - Святой отец, я вынужден просить у лицея средств, - было видно, что слова даются ему с большим трудом. - Немного. На смену платья и на дорогу. - Конечно, друг мой, конечно, - Брюне остановился, отчего полы его черной сутаны взметнули в воздух невесомые пылинки, которые заплясали в солнечных лучах, - о долге речь не идет: у вас достаточно средств на счету, кроме того, мы оказываем своим выпускникам некоторое вспоможение... Абб