ице ее застыло выражение крайнего ужаса, а посиневшие губы исказились в беззвучном теперь крике. Что могло ее ТАК напугать? Боже! Где же Лу? Что случилось? - виконт бестолково метался по дому, по двору,.. пока не сообразил броситься с расспросами к соседям. Перепуганные крестьяне рассказали ему, что вчера вечером в предместье явился отряд из двенадцати королевских гвардейцев. Возглавлял его грозный господин, с ним был еще один, похожий на дьявола. При воспоминании об этом странном всаднике, закутанном в темный плащ, крестьяне истово и размашисто крестились и глаза их наполнялись суеверным ужасом. Гаррет узнал, что чужаки связали и увезли девушку, и разыскивали его, избивая всех подряд и устраивая немыслимые погромы. Но даже не пытки и допросы так напугали людей, и не страшное ранение, которое нанес господин старому Францу, который бросился, было на помощь, Луизе, и был пронзен насквозь шпагой...нет. Их страшило то, что дьявол, который за все время не произнес ни одного слова, и никто толком не помнил его лица - может вернуться. - Кто они, Гаррет? - шепеляво спросил столяр Жозе, лишившийся передних зубов, - что им от тебя нужно? - Мне нужен жеребец! - вместо ответа решительно потребовал бледный виконт. Он и сам плохо понимал что произошло и знал только одно - его любимая в опасности. Крестьяне засуетились, кто-то бросился к конюшне. Мало помалу в голове прояснилось, и Гаррет догадался, что этот «благородный» господин, явившийся с целым отрядом головорезов за Лу некто иной как ее несостоявшийся жених, будь он трижды проклят! Больше - некому. «Но откуда, черт побери, маркиз узнал где она?» - виконт почувствовал, что озноб прокатился волной мурашек по телу, и липкий вязкий страх сжал сердце, будто холодная ядовитая змея, медленно вобравшая свою жертву в смертельные объятья. «Он страшный человек, Гаррет...» - говорила Луиза. Значит, она знала о нем что-то такое, о чем Гаррет и не догадывался. И боялась - это очевидно... И что же он сделает с ней сейчас? Когда узнал, что сбежавшая невеста предпочла ему другого?.. Виконт сжал ладонями виски, пытаясь вытеснить из сознания ужасающие картины. «Я должен торопиться, - твердил он себе. - Все еще можно исправить... если он не убьет ее по дороге...» - тут же подсказывало живое воображение, рисующее отвратительные сцены насилия. «Де Приньен.. - он с ненавистью выплюнул имя своего неожиданно обретенного врага вскакивая в седло. - Я из-под земли тебя достану, клянусь!» Дорога вилась пыльной белесой лентой, виконт мчался по ней, не замечая более красот раскинувшихся по обе стороны пышных пейзажей,- июль вступил в свои права, расцвечивая пестрыми красками все вокруг. Это буйство природы было, несомненно, очаровательным, но Гаррет спешил. Тревога вытеснила все чувства и мысли - она звенела туго натянутой струной, и заставляла его все крепче сжимать поводья, все яростнее пришпоривать жеребца. - Вперед! Впе... - вдруг небо с землей резко поменялись местами. Если бы виконт не потерял сознание, крепко приложившись головой о землю, он понял бы, насколько отчаянным и безвыходным стало его положение в этот миг: жеребец, завалившись на бок, всей тяжестью своей туши обрушился ему на ногу, намертво застрявшую в стремени. И в этот момент его голень хрустнула, ломаясь, под этим страшным гнетом, как сухая ветка. Но ему было все равно - в своем внезапном забытьи Гаррет не осознавал ничего и не мог выбраться из-под загнанного скакуна, который бился, тщетно пытаясь подняться. Но крупное, лоснящееся от пота, тело свело жесточайшей судорогой и наконец, спустя четверть часа, животное затихло, и только крутые бока, еще некоторое время тяжко вздымались и опадали в такт хриплому, прерывистому дыханию. *************************************************** Эта карета была, несомненно, комфортнее чем тот фиакр, в котором Луиза и Гаррет весной бежали из Парижа: широкие, удобные скамьи оббиты красным бархатом, из той же ткани были выполнены и плотные занавеси на окнах, собранные и подвязанные изысканными золотистыми шнурами с тяжелыми кистями. И снаружи и изнутри наличествовали вензеля и фамильный герб маркиза Де Приньена. Но эта просторная, шикарная карета оказалась не просто тюрьмой - камерой пыток для Луизы Бланшар. Нет, маркиз не избивал ее, не мучил - пока он только спокойным, ледяным тоном рассказывал девушке о грядущих переменах в ее жизни. Но от этих -тихих, лишенных эмоций слов, у Луизы заходилось сердце... они казались ей ужаснее, чем любое изощренное наказание. - Вы посмели обесчестить мое имя, мадмуазель - Лу зажмурилась. Почему она решила, что такой человек как маркиз - жестокий, беспринципный солдафон, так пекущейся о своей безупречной репутации при дворе, запросто смирится с ее побегом? Почему не рассказала Гаррету о том, что из себя представляет этот «жених»? Маркиз с некоторым отвращением и, в то же время, с жадным любопытством рассматривал свою пленницу. Он походил на натуралиста, брезгливо обрывающего лапки насекомому. - Посмотрите мне в глаза - приказал он. Девушка вскинула голову, с вызовом глядя в его льдистые, чуть навыкате как у мороженого судака, глаза. Она не могла говорить - рот был заткнут плотным кляпом. Запястья крепко связанных за спиной рук онемели и уже не чувствовали боли. И хотя маркиз прекрасно понимал, что девушка на полном скаку, под пристальной охраной целого отряда гвардейцев не сможет скрыться ни при каких обстоятельствах, и в таких мерах предосторожности особой нужды нет, все же он не мог отказать себе в этом удовольствии - лицезреть ее страх, ее покорность и унижение. «Жалкая... ничтожная тварь» - говорил его колючий взгляд. Луиза не выдержала и отвела глаза, не в силах видеть как он наслаждается своим превосходством, своей безграничной властью над ней. Тонкие ноздри похитителя нервно подрагивали, пожалуй, маркиз не отдавал себе отчета в том, что вид этой связанной, растрепанной и несчастной девушки, похоже, будоражил его звериное естество, но брезгливость взяла верх, и он поборол свою похоть, предпочтя моральное насилие - физическому, хотя и продолжал плотоядно рассматривать волнующую ложбинку, выглядывающую из глубокого декольте белоснежной крестьянской блузы. - Ваше недостойное поведение не должно бросать тень на мою репутацию - жесткий хлыст уперся в подбородок Луизы, вынуждая смотреть ее прямо перед собой. - Вы согласны? - Лу молчала. Де Приньен продолжил свой устрашающий монолог: - Вы что же, полагали, что я терпеливо буду сносить пересуды в обществе о том, что моя невеста сбежала? Как последняя продажная девка? Погналась за пылким юнцом, забыв про стыд и совесть? - глаза его, кажется, стали еще светлее, зрачки сузились до крошечных черных точек. Лу молчала, опустив глаза долу. - Посмотрите на меня! - приказал маркиз. Тонкий конец хлыста впился в беззащитное нежное горло, отчего Лу поперхнулась, а Де Приньен, добившись послушания, продолжил вещать все тем же бесцветным, холодным тоном: - Я женюсь на вас, хотя видит Бог - это омерзительно, - он сделал паузу, что бы она прониклась таким немыслимым благородством. - В свете все убеждены, что вы отправились на юг, поправлять свое хилое здоровье - маркиз критически осмотрел девушку с ног до головы, убеждаясь, что за последние два месяца она действительно посвежела и похорошела. - Так что ваши мнимые болезни, сыграли мне на руку. Ну, и тетушка ваша далеко не глупа и весьма расторопна - самодовольно добавил он. Лу поморщилась. - Хотите знать, что будет далее? - от такой любезности сводило скулы. - Я не притронусь к вам - порочной, грязной девке... Я подожду - тонкие губы растянулись в хищной ухмылке, выдавая некое оживление маркиза. Он несомненно был доволен уготованной беглянке участью, которую был намерен вершить медленно и со вкусом. - Да. Подожду... что бы убедиться, что вы не понесли от своего милого дружка. А если понесли... - он приблизил свое лицо к ней, и Луиза почувствовала его несвежее дыхание, - тогда будет гораздо интереснее... - он откинулся назад и со скучающим видом уставился в окно: - Вас ждет монастырь... А ублюдку я дам свое имя и титул... но каждый день...он будет расплачиваться за ваши грехи, до тех пор пока не возненавидит ту, что произвела его на свет...