и фамильный герб маркиза Де Приньена. Но эта просторная, шикарная карета оказалась не просто тюрьмой - камерой пыток для Луизы Бланшар. Нет, маркиз не избивал ее, не мучил - пока он только спокойным, ледяным тоном рассказывал девушке о грядущих переменах в ее жизни. Но от этих -тихих, лишенных эмоций слов, у Луизы заходилось сердце... они казались ей ужаснее, чем любое изощренное наказание. - Вы посмели обесчестить мое имя, мадмуазель - Лу зажмурилась. Почему она решила, что такой человек как маркиз - жестокий, беспринципный солдафон, так пекущейся о своей безупречной репутации при дворе, запросто смирится с ее побегом? Почему не рассказала Гаррету о том, что из себя представляет этот «жених»? Маркиз с некоторым отвращением и, в то же время, с жадным любопытством рассматривал свою пленницу. Он походил на натуралиста, брезгливо обрывающего лапки насекомому. - Посмотрите мне в глаза - приказал он. Девушка вскинула голову, с вызовом глядя в его льдистые, чуть навыкате как у мороженого судака, глаза. Она не могла говорить - рот был заткнут плотным кляпом. Запястья крепко связанных за спиной рук онемели и уже не чувствовали боли. И хотя маркиз прекрасно понимал, что девушка на полном скаку, под пристальной охраной целого отряда гвардейцев не сможет скрыться ни при каких обстоятельствах, и в таких мерах предосторожности особой нужды нет, все же он не мог отказать себе в этом удовольствии - лицезреть ее страх, ее покорность и унижение. «Жалкая... ничтожная тварь» - говорил его колючий взгляд. Луиза не выдержала и отвела глаза, не в силах видеть как он наслаждается своим превосходством, своей безграничной властью над ней. Тонкие ноздри похитителя нервно подрагивали, пожалуй, маркиз не отдавал себе отчета в том, что вид этой связанной, растрепанной и несчастной девушки, похоже, будоражил его звериное естество, но брезгливость взяла верх, и он поборол свою похоть, предпочтя моральное насилие - физическому, хотя и продолжал плотоядно рассматривать волнующую ложбинку, выглядывающую из глубокого декольте белоснежной крестьянской блузы. - Ваше недостойное поведение не должно бросать тень на мою репутацию - жесткий хлыст уперся в подбородок Луизы, вынуждая смотреть ее прямо перед собой. - Вы согласны? - Лу молчала. Де Приньен продолжил свой устрашающий монолог: - Вы что же, полагали, что я терпеливо буду сносить пересуды в обществе о том, что моя невеста сбежала? Как последняя продажная девка? Погналась за пылким юнцом, забыв про стыд и совесть? - глаза его, кажется, стали еще светлее, зрачки сузились до крошечных черных точек. Лу молчала, опустив глаза долу. - Посмотрите на меня! - приказал маркиз. Тонкий конец хлыста впился в беззащитное нежное горло, отчего Лу поперхнулась, а Де Приньен, добившись послушания, продолжил вещать все тем же бесцветным, холодным тоном: - Я женюсь на вас, хотя видит Бог - это омерзительно, - он сделал паузу, что бы она прониклась таким немыслимым благородством. - В свете все убеждены, что вы отправились на юг, поправлять свое хилое здоровье - маркиз критически осмотрел девушку с ног до головы, убеждаясь, что за последние два месяца она действительно посвежела и похорошела. - Так что ваши мнимые болезни, сыграли мне на руку. Ну, и тетушка ваша далеко не глупа и весьма расторопна - самодовольно добавил он. Лу поморщилась. - Хотите знать, что будет далее? - от такой любезности сводило скулы. - Я не притронусь к вам - порочной, грязной девке... Я подожду - тонкие губы растянулись в хищной ухмылке, выдавая некое оживление маркиза. Он несомненно был доволен уготованной беглянке участью, которую был намерен вершить медленно и со вкусом. - Да. Подожду... что бы убедиться, что вы не понесли от своего милого дружка. А если понесли... - он приблизил свое лицо к ней, и Луиза почувствовала его несвежее дыхание, - тогда будет гораздо интереснее... - он откинулся назад и со скучающим видом уставился в окно: - Вас ждет монастырь... А ублюдку я дам свое имя и титул... но каждый день...он будет расплачиваться за ваши грехи, до тех пор пока не возненавидит ту, что произвела его на свет... Каждый божий день он будет слышать, что его мать - шлюха! - последние слова маркиз процедил с такой злостью и ненавистью, что Лу невольно отшатнулась и зажмурилась, ожидая удара хлыстом. Сердце ее затрепыхалось, как пойманная в силки птаха, а желудок скрутило так, что она еле оправилась от подкатившего приступа тошноты. Кроме того, девушка вдруг ощутила, как груди ее, стянутые веревками будто отяжелели - их ломило с немыслимой силой, отчего по телу распространялся странный жар, а соски, стали вдруг настолько чувствительными, что казалось, будто в них впиваются острые ледяные иглы. Луиза очень живо представила себе маленького, беззащитного кроху - сморщенного, с насупленными, едва намечающимися бровками... ощутила теплоту его почти невесомого тельца, прижатого к груди... это было так... волнующе, необыкновенно... несмотря на свое плачевное состояние, она почувствовала, что отдала бы все на свете, лишь бы испытать этот миг безмятежного счастья... но вот - сильные безжалостные руки выдирают малыша, причиняя ему боль и страдание. Забирают его навсегда... и он кричит... заходится в крике, маленький, испуганный... родной... Она яростно замотала головой, из глаз брызнули отчаянные слезы. Луиза не знала еще... не могла определить - носит ли она под сердцем ребенка? Но разве это не закономерный финал их с Гарретом любви? Разве не ради этого их ночи были наполнены такой страстью и обожанием? А если... Нет! Нет! Она не могла допустить, что бы этот изверг ТАК поступал с ее малышом - мысли девушки сбивались и кружились, складываясь как в страшном калейдоскопе в самые уродливые и ужасающие картины, за какие-то доли секунды показывая ей роковую судьбу, ожидающую ее первенца. В конце концов, она не выдержав напряжения, рванулась к двери, намереваясь выброситься из кареты на полном ходу, что бы покончить со всем разом. Ей, связанной и ослабевшей это не удалось. Девушка лишь больно ткнулась лбом в стекло, и неуклюже завалилась на колени. Маркиз железной хваткой сжал ее предплечье, и с силой швырнув обратно на скамью, коротко замахнувшись, ударил хлыстом, на нежной коже плеча тут же вспухла яркая розовая полоса. Он замахнулся было еще, но тут произошло нечто странное, что Луиза никак не могла понять: - Я бы воздержался, маркиз, - прошелестел тихий голос, почти одновременно с тем, как по карете пронесся порыв прохладного сквозняка. - Если, конечно, вы хотите довести ее до Парижа живой, - незнакомец улыбнулся краешками губ, пристально глядя на Луизу. Тонкие ноздри его трепетали, словно он принюхивался к чему-то необычайно притягательному и влекущему. Луиза не помнила - присутствовал ли он при разгроме в предместье. Тогда она мало чего заметила - слишком быстро ее скрутили и бросили сюда, словно в клетку. «Откуда он здесь взялся?» - недоумевала девушка. Складывалось полное ощущение, что этот неожиданный защитник материализовался прямо из воздуха. В полумраке кареты его глаза казались, отчего-то, рубиновыми. Лу поначалу решила, что это внутреннее убранство кареты - сплошь состоящее из темно-красного бархата так странно влияет на ее восприятие... но ведь глаза маркиза по-прежнему оставались льдисто-голубыми... - Это мое дело! - прорычал Де Приньен, но по тому как он был насторожен и бледен, Луиза догадалась, что он тоже опасается своего необычного спутника. - Дело ваше, маркиз, - усмехнулся красноглазый, - но я вас предупредил. - В следующее мгновенье он исчез. Словно его и не было в карете. Луиза растерянно сморгнула... неужели, ей все это привиделось? Но раздавшийся позади шум, короткие вскрики и яростное ржание лошадей, возвестили о том, что произошло что-то ужасное. Маркиз молчал. Он знал, что по возвращении не досчитается некоторых из своих гвардейцев. Но выяснять отношения с этим... существом - иного слова он не находил, ему было несподручно. Похоже, он только сейчас начал догадываться, что связался с кем-то или чем-то превосходящим его по силе и могуществу в разы... и ему ничего не оставалось, корме как признать этот необъяснимый факт. Последующий путь проходил в полном молча