ь раненых и попытаться помочь тем, кого еще можно спасти. - Карлайл говорил спокойно, открыто заявляя о своих намерениях и не опасаясь, что кому-то в компании вампиров они придутся не по вкусу. Аро знал, какими принципами он руководствовался, и на каких условиях согласился остаться с Вольтури. А до остальных ему не было дела. Кай раздраженно зашипел, Рената фыркнула, наморщив безупречный носик. Деметрий и Сантьяго одарили американца презрительными ухмылками - Что ж, ступай, - Аро снова вернулся к созерцанию оканчивающегося уже штурма. Он знал, что рано или поздно поймет, что же движет этим бессмертным, отвергающим свою сущность, попирающим все возможные представления о вампирах. Аро был уверен, что он уже очень близко к разгадке, ибо не было ничего недоступного его совершенному разуму. Молодой организм не спешил сдаваться на милость костлявой старухи с косой. Гаррету хватило сил на то, что бы попробовать подняться. Как раненое животное уползает в свою нору, что бы зализать раны, так и он, подсознательно искал укрытия. Подвела сломанная недавно нога. Он упал на колени, зажимая слабеющей рукой рану на животе. Сочившаяся сквозь пальцы кровь окрашивала темно-красным, расползающимся пятном кипельно-белую батистовую рубашку, объемные рукава которой были уже изрядно потрепанными и посеревшими от пыли. Длинные пряди растрепавшихся русых волос неопрятным каскадом упали на лоб, застилая глаза, щекоча ноздри. Перед угасающим взором все плыло, и юноша был вынужден схватиться свободной рукой дощатую стену сенного сарая, вгоняя под кожу ладони острые иглы сухих древесных заноз. Горячая кровь пропитала уже и его синий плотный жилет, и облегающие брюки, и теперь, струясь по ногам стекала к коленям, образовывая изрядную лужу, которая, впрочем, быстро впитывалась в землю, припорошенную сухой соломой и хрупкой остроконечной листвой облетающей с раскинувшейся над сараем кроны старого каштана.. «Как рано в этом году опадают листья...» - мелькнула неуместная мысль. И Гаррет, с трудом превозмогая боль, вложив все оставшиеся силы в последний отчаянный рывок, заполз в сарай и рухнул на колкое, пыльное сено, зарываясь лицом в пахнущую прелым разнотравьем подстилку. Гаснущее сознание продолжало улавливать далекий шум: залпы орудий, рев обезумевшей толпы эта... устрашающая какофония сливались в монотонный протяжный звук, похожий на тот, с которым грозный штормовой океан, грохоча и стеная, атакует неприступные скалы. Гаррет знал, что умирает. Это знание не было бы таким мучительным, если бы он был уверен, что Тони удастся спасти Лу. Выдернуть ее из этого кошмара. Возможно именно беспокойство, тугой натянутой струной звенящее в его душе, все еще удерживало виконта на грани между мирами живых и мертвых, позволяя еще какое-то время балансировать над темной пропастью небытия. По всем законам физиологии, его сердце должно было уже остановиться. Но оно все же толкалось - редко и нерешительно, сбиваясь с ритма, и с каждым его толчком жизнь иссякала, просачиваясь алой кровью и вытекая из тела Гаррета. Образ любимой неотступно стоял перед внутренним взором раненого виконта, словно высвеченный яркими лучами летнего солнца. Лу стояла вдалеке и улыбалась, махая ему рукой. Легкий ветер играл спутанными золотистыми локонами распущенных волос, а вокруг раскинулись бескрайние заросли цветущего вереска. И Гаррет поспешил туда - он не чувствовал больше слабости, его ноги рассекали колышашееся безбрежное море, доходивших ему до колен цветов. Он касался пальцами рук этих сиреневых волн, и вбирал в себя их аромат. Внезапно свет стал болезненно ярким, затопив все вокруг так, что окружавшие предметы не отбрасывали больше тени... Белая вспышка и все погасло. Исчезло. Превратилось в Ничто. Гаррет не почувствовал как его кожу вспороли острые зубы. Карлайл содрогался от отвращения и ужаса, видя в какие бесчинства вылился штурм Тюильри. Основная часть патриотов сейчас глумилась и мародерствовала в самом замке и во дворе, оставляя после себя бесчисленное количество жертв. Швейцарцев, гренадеров, аристократов и слуг, застигнутых врасплох, рубили саблями, кололи пиками или просто живьем выбрасывали из окон. Женщин жестоко насиловали, перед смертью... не щадили даже подростков. К запаху крови, пота и дешевого вина примешивался тошнотворный чад паленой плоти - разведя костры, санкюлоты жгли ненавистных врагов революции, отплясывая при этом дикую сарбанаду. Доктор Каллен видел нескольких «бешенных» - ополоумевших, с горящими глазами, лица и руки которых были перепачканы кровью. Чужой кровью. Не без удивления Карлайл понял, что выражение : «пить кровь» - вовсе не являлось иносказательным для смертных. Каким-то страшным, непостижимым образом звериные инстинкты, продуцируемые толпой, превратили их в истинных людоедов. «Он был здесь» - Кралайл улавливал беспорядочные, мечущиеся следы новорожденного. - «Неужели все эти люди, глядя на Феликса, стали впиваться друг другу в глотки?» Бессмертный растерялся - от всего увиденного, от обилия раненых, от нагромождения мертвых тел. Никогда Карлайлу еще не приходилось сталкиваться с людской жестокостью и одержимостью в таких масштабах. Вблизи это выглядело омерзительно. Движимый паническим желанием отрешиться от кошмара, который воплощался в явь на улицах Парижа, доктор Каллен удалялся прочь, и жалел, что не может передвигаться с присущей ему скоростью днем. Он не представлял, чем может помочь тем несчастным, растерзанным толпой, и стоит ли им помогать, если умирающие, находясь в какой-то безумной эйфории, из последних сил проклинают спасителя, плюя тому в лицо. Слова раненого бродяги, сочащиеся ненавистью, как гноем, до сих пор звучали в ушах Карлайла, а он всего-то хотел осмотреть его раны... Внезапно он остановился, осознав, что Феликс совсем близко. Нескольких секунд хватило Карлайлу, что бы приблизиться к сенному сараю, и разглядеть склонившуюся над распростертым телом фигуру маркиза. Он напоминал грифа-падальщика, стервятника и доктор Каллен почувствовал острую неприязнь к этому новорожденному, не способному контролировать свои инстинкты. - Феликс! - окликнул он маркиза. Де Приньен отпрянул от лежащего человека, затравленно озираясь по сторонам. Увидев Карлайла, он оскалился и зашипел. Карлайл знал, что будет атакован несдержанным вампиром, превосходящим его по силе в разы, и поэтому, предупреждая выпад Феликса, оторвался от земли, в длинном прыжке преодолевая значительное расстояние, и опустился на крышу сарая. Феликс замотал головой, сбитый с толку, но скоро, ориентируясь на запах, смог обнаружить того, кто посмел прервать его трапезу. Схватка была недолгой - Карлайл ловко уворачивался от новорожденного, еще не до конца овладевшего своим громоздким телом, и полагающимся исключительно на силу, расходуя ее совершенно глупо и бесконтрольно. В конце концов, доктор вывел противника из строя, повалив лицом вниз, и заломив руки за спиной. Упираясь коленом между лопаток утробно рычавшего вампира, Карлайл наклонился к самому его уху, и совершенно спокойным и будничным тоном произнес: - Если вы не одумаетесь, маркиз, я буду вынужден отчленить вашу голову. - новорожденный вздрогнул и присмирел, видимо воспоминание о недавно пережитом опыте было свежо в его памяти. - Аро крайне раздосадован вашим поступком! Вы должны вернуться. - эффект от упоминания имени старейшины оказался действенным - в глазах Феликса появилось осмысленное выражение. - Я... вы... - он оглядывался по сторонам, словно не понимая, как оказался в этом странном месте. Неожиданно острый слух Карлайла уловил хриплый стон и характерные звуки выворачиваемых судорогой суставов. Он с тревогой оглянулся назад - Так и есть, молодой человек, не умер. Феликс не успел опустошить его до конца, и теперь яд делал свое дело. Он перевоплощался. - Вы не имели права обращать человека, - жестко сказал Каллен, - теперь ваша участь предрешена, - он снова взглянул на корчившуюся в тени фигуру, - и его, к сожалению, тоже. - Но я...я не знал, я не хотел! - воскликнул Феликс. Ру