ение оглушающим грохотом и кислым запахом пороха. Копошашиеся темные фигуры застыли враз оцепенев. Еще рывок. Тони запутался ногой в сорванном дымчатом пологе, пышным, полупрозрачным сугробом сбившимся на полу у широкой кровати и почти рухнул на извивающиеся на постели тела, сгребая за шкирку дородного, пьяного верзилу, подминающего под себя рыдающую женщину. Ополоумевший взгляд заметался по распростертой жертве вдавленной проклятой тушей в перины на оскверненном, переворошенном яростной борьбой ложе: задранные юбки, разбитая, налитая красным отеком скула, копна разметавшихся волос черных... НЕ ОНА! Невольный выдох облегчения вырвался из груди Демерана. Как раз в тот самый миг, когда кто-то из присутствующих крепко приложил его чем-то твердым по спине. Остатки воздуха со скрипом вырвались из легких. Тони на мгновенье показалось, что он оглох и ослеп разом. Но он выныривал. Упрямо вытаскивал себя за волосы из этой засасывающей темноты, пульсирующей на сетчатке зелеными всполохами. Во рту стало... мерзко. Мерзкий вкус ржавого железа. Который комом встал в горле, и невозможно было проглотить. Судорожно согнувшись, он выхаркивал его. Алые, тягучие сгустки на светлую ткань. Ему хватило сил откатиться в сторону, как раз вовремя, потому что на то место, где только что он корчился, задыхаясь, снова обрушилось что-то. Стул. Массивный, дубовый. Тони успел его разглядеть. И нападавшего тоже, перед тем как спустить возведенный курок. - Да ну его, к чертям! - двое кинулись к двери. Один оставался. Глаза его горели диким азартом схватки. - Жак, идем! - донеслось из коридора. Дружки этого бешенного явно спасовали, - там все равно уже нечем поживиться. Оборванец вскинул руку, выставляя перед собой широкий охотничий нож. Он упустил момент, когда можно было метнуть его в Тони и явно сожалел об этом, нервно сплевывая себе под ноги. Его прищуренные, злые глаза метались от направленного ему в грудь дула, к бледному, перекошенному лицу Демерана. - Убирайся! - процедил сквозь зубы Тони. И для пущей убедительности пальнул под ноги неуемному мужлану. Тот попятился к двери. Снова с оттяжкой сплюнул и прохрипел: - Свидимся еще, щенок! - Пшел! - Тони метнулся к нему, прожигая взглядом дыру в наглом лице,и намереваясь выпинать урода за дверь сию секунду. Тот, однако, предпочел ретироваться сам. Со злостью захлопнув тяжелые створки. Тони прихватил стул, и уперев его ножками, намертво заблокировал вход. Огляделся. И почувствовал себя... глупо-обманутым. Никого. Женщина исчезла, будто растворилась в воздухе. Может она выпрыгнула в окно? Тони сходу отмел это предположение, и даже не стал подходить к развороченному, разбитому проему, осыпанному хрупкими осколками. Это было бы сродни самоубийству - под окнами раздавался такой рев, что казалось - черти в аду орут тише. Периодически в окно залетали булыжники, пики, шальные пули, отрикошетившие от стен. Где же она? Женщина не могла выскользнуть за дверь в момент этой недолгой заварушки - он был уверен. Так куда же она подевалась? - Черт! - Тони втягивал сквозь зубы кислый горячий воздух, стараясь отвлечься от шума, стараясь мыслить спокойно. Удары сердца быстрые и лихорадочные мешали сосредоточиться. Слабый шорох. Показалось? Демеран невольно подался в сторону просто-показалось звука. Камин. Старый, судя по закопченному нутру. Отличное убежище, должно быть. Снова... что-то едва различимое, как чихание кошки. Есть. Осторожно ступая Тони приблизился к каменному зеву: - Выходите, мадам. Вы в безопасности. Я не трону вас, клянусь честью. - Тони старался, что бы голос его, все еще звеневший от ярости, звучал убедительно и спокойно. Перепачканное сажей бледное лицо женщины, показалось в темном проеме. - Давайте вашу руку. Она сделала шаг, нерешительно выбираясь из своего укрытия. И вдруг громко, с надрывом, разрыдалась, размазывая пыльную черноту по щекам. - Успокойтесь, ради Бога! - смущенно пробормотал Тони, но женщину было уже не остановить - от всего пережитого у не начиналась истерика. - Я выведу вас отсюда, слышите? - заклинал ее Антуан, которого вся эта ситуация повергала в неменьшее помешательство - хотелось выть, как раненому зверю - где она? Умоляю, скажите, где Луиза? Женщина на мгновенье вскинула на него красные, вспухшие глаза, будто недоумевая, и снова запричитала. Тони злился. На нее. На себя. На мерзких ублюдков. - Где она! - гаркнул он так, что женщина болезненно зажмурилась, испугавшись. Тони схватил ее за предплечье, опасаясь, что истерика возобновится с новой силой. В конце концов, из невнятных, сбивчивых, наполовину проглоченных слов ему удалось узнать, что эту несчастную зовут Мария. Она прислуживала Лу. Но не видела хозяйку с самого утра. - Она что же, исчезла еще до начала штурма? - Тони был не просто озадачен таким ответом. Он не понимал. - Твой хозяин? Где твой хозяин? - мысль о том, что Де Приньен мог увести Луизу куда-то еще, с одной стороны, была утешительной, потому что позволяла надеяться, что непосредственной угрозы для жизни девушки нет. Но, с другой... На миг грудную клетку обожгло страхом, и пол ушел из-под ног. - Маркиз давно уже не появлялся в замке. Никто не знает где он. Тони не успел задуматься над тем, что все это значит, как из-за двери послышались возбужденные крики, сопровождаемые выстрелами и грохочущими о дерево толчками кулаков. «Через минуту эту дверь вынесут к чертям собачьим» - вот и все, что пришло в голову ему тогда... Тони не стал вспоминать как выбирался из Тюильри, и помог выбраться служанке. - это не имело теперь никакого значения. Он был ЖИВ. А, значит, сможет во всем разобраться. Он из шкуры вон вывернется, но узнает, что случилось с Луизой, и... куда подевалось тело Гаррета. Антуан не нашел друга во дворе фельянов, хотя обошел его вдоль и поперек. Сегодня он отправится туда еще раз. А затем - на набережную Сены, туда, куда увозят трупы погибших при штурме. Всех подряд, кроме швейцарцев, которых сгромоздили огромными кучами у замка - словно это не люди, а кули с протухшей брюквой. Покидали и оставили на поругание толпы. Вот они - символы новой жизни, Символы счастья и свободы - полуобнаженные, истерзанные... мертвые. Распахнувшие незрячие, мутные глаза в чужое неприветливое небо.