Глава 19. Под угрозой.
Постойте, а при чем здесь... мой проступок? - Если бы Де Приньен целенаправленно шел уничтожать Гаррета, он бы наверняка увязал вопрос об исчезновении Луизы и упоминание о Де Вержи. Насторожился бы. Постарался обдумать ответ. Но нет - он недоумевал совершенно искренне. Конечно, коварство и изворотливость маркиза могли многократно усилиться после обращения, но он не смог бы еще просчитать ходы на несколько шагов вперед. Пока не смог бы - все новорожденные - импульсивны. И эта реакция. Эти слова, сорвавшиеся с его губ, были такими непосредственными. Правдивыми. Нет, Феликс не знал, что поделился ядом со своим заклятым врагом - теперь Карлайл был в этом уверен. Очередная превратность судьбы. Да. Именно Судьба распорядилась таким образом, что новорожденный вампир наткнулся на Гаррета. Что ж, бывает... Но что из этого следует? Ничего. Карлайл чувствовал себя паршиво - он вдруг стал тем, от которого что-то зависит. Потребность действовать, быть нужным, быть полезным - не это ли то, к чему он так стремился? Не это ли наполняло его бессмертие смыслом? Но он совершенно неожиданно, ощутил себя мелкой крупинкой, ячменным зерном, придавленным многотонной тяжестью безжалостных жерновов. И что там Мельнику до зернышка в горсти? Просто устал. Он заставил себя встать, подойти к окну. Откуда это бессилие? Почему? Тяжесть стекала с затылка по шее, сковывая лопатки, нависая на предплечьях пудовыми гирями. Кто бы мог подумать, что вампир может устать? Карлайл отрешенно скользил взглядом по пирамидальным кипарисам, Напоминающим остроконечные, сложенные после дождя зонты. Некогда ухоженный парк Охотничьего замка сейчас стихийно зарастал сорняками и кустарниками, но кое-где еще сохранялись намеки на идеальную геометрию аллей. Созерцание не помогало и не успокаивало - мысли были тяжелыми и неповоротливыми, как валуны. Спустя мгновенье Карлайл почувствовал приближение вампира. Деметрий. Собственной персоной. Неподвижное сердце отчего-то сжалось - он действительно ощутил это физически. Странно. Страж неслышно отворил дверь и застыл чуть поодаль. Карлайл встретил его вежливой улыбкой, но в глубине янтарных глаз сквозила настороженность. Казалось температура в помещении сразу упала на несколько градусов, стоило их взглядам пересечься. Деметрий откровенно усмехался - он и не скрывал своей неприязни к американцу: - Аро хочет тебя видеть. - Ничего нового. Ничего серьезного: то же дешевое презрение. Те же наглые красные глаза на бледном лице. Типичный приказ. Отчего же вдруг горло Каллена перехватила невидимая ледяная рука? Он заставил себя небрежно кивнуть и последовал за Деметрием. Страж свернул в сторону, уверенно направляясь в сторону большого присутственного зала, минуя апартаменты Аро, и Карлайл понял, что его ожидает. Тишина. Она казалась оглушающей, и вливалась в уши как грохот камнепада. Так было всегда, но в этот раз Карлайл чувствовал как эта тишина пронизывает его до костей. Могильная, отдающая пыльным запахом... склепа. Аро неторопливо обходил его, склоняя голову к плечу, будто любуясь статью своего протеже, а Каллену казалось, что комната вращается перед глазами. Оцепенение. Нет - он не испытывал страха перед старейшиной. Никогда. Ни страха, ни раболепия, ни слепого преклонения. Он не льстил и не заискивал, пытаясь добиться расположения Аро. Он не сжимался, втягивая голову в плечи от одного только пронзительного взгляда. Только пустота. Всегда. Этим Карлайл разительно отличался от других вампиров в свите. Может быть за это Аро его и ценил? Но в последнее время Карлайл остро чувствовал, как что-то прорывалось наружу из той гулкой пустоты, всегда заполняющей черепную коробку в присутствии Аро. И отчего-то не хотелось задерживать взгляд на лице старейшины. О, эти глаза. Сколько им столетий? Сколько они впитали крови и холода, с каждым годом становясь все темнее? Их кровавая чернота уже почти граничила с адской бездной. Сопротивляться их магической притягательности, подавляющей волю, было невозможно. Стоило Аро только взглянуть - и ему верили. Даже за мгновение до смерти. Это всего лишь смерть - лукаво ухмыляясь, говорили эти глаза. И никому не могло прийти в голову, что это незаслуженно. Что это страшно. Сам Аро был страшнее смерти. Карлайл стал замечать, как сквозь весь этот напускной лоск, сквозь благодушное, улыбчивое лицо старейшины проступает его ист