литься после обращения, но он не смог бы еще просчитать ходы на несколько шагов вперед. Пока не смог бы - все новорожденные - импульсивны. И эта реакция. Эти слова, сорвавшиеся с его губ, были такими непосредственными. Правдивыми. Нет, Феликс не знал, что поделился ядом со своим заклятым врагом - теперь Карлайл был в этом уверен. Очередная превратность судьбы. Да. Именно Судьба распорядилась таким образом, что новорожденный вампир наткнулся на Гаррета. Что ж, бывает... Но что из этого следует? Ничего. Карлайл чувствовал себя паршиво - он вдруг стал тем, от которого что-то зависит. Потребность действовать, быть нужным, быть полезным - не это ли то, к чему он так стремился? Не это ли наполняло его бессмертие смыслом? Но он совершенно неожиданно, ощутил себя мелкой крупинкой, ячменным зерном, придавленным многотонной тяжестью безжалостных жерновов. И что там Мельнику до зернышка в горсти? Просто устал. Он заставил себя встать, подойти к окну. Откуда это бессилие? Почему? Тяжесть стекала с затылка по шее, сковывая лопатки, нависая на предплечьях пудовыми гирями. Кто бы мог подумать, что вампир может устать? Карлайл отрешенно скользил взглядом по пирамидальным кипарисам, Напоминающим остроконечные, сложенные после дождя зонты. Некогда ухоженный парк Охотничьего замка сейчас стихийно зарастал сорняками и кустарниками, но кое-где еще сохранялись намеки на идеальную геометрию аллей. Созерцание не помогало и не успокаивало - мысли были тяжелыми и неповоротливыми, как валуны. Спустя мгновенье Карлайл почувствовал приближение вампира. Деметрий. Собственной персоной. Неподвижное сердце отчего-то сжалось - он действительно ощутил это физически. Странно. Страж неслышно отворил дверь и застыл чуть поодаль. Карлайл встретил его вежливой улыбкой, но в глубине янтарных глаз сквозила настороженность. Казалось температура в помещении сразу упала на несколько градусов, стоило их взглядам пересечься. Деметрий откровенно усмехался - он и не скрывал своей неприязни к американцу: - Аро хочет тебя видеть. - Ничего нового. Ничего серьезного: то же дешевое презрение. Те же наглые красные глаза на бледном лице. Типичный приказ. Отчего же вдруг горло Каллена перехватила невидимая ледяная рука? Он заставил себя небрежно кивнуть и последовал за Деметрием. Страж свернул в сторону, уверенно направляясь в сторону большого присутственного зала, минуя апартаменты Аро, и Карлайл понял, что его ожидает. Тишина. Она казалась оглушающей, и вливалась в уши как грохот камнепада. Так было всегда, но в этот раз Карлайл чувствовал как эта тишина пронизывает его до костей. Могильная, отдающая пыльным запахом... склепа. Аро неторопливо обходил его, склоняя голову к плечу, будто любуясь статью своего протеже, а Каллену казалось, что комната вращается перед глазами. Оцепенение. Нет - он не испытывал страха перед старейшиной. Никогда. Ни страха, ни раболепия, ни слепого преклонения. Он не льстил и не заискивал, пытаясь добиться расположения Аро. Он не сжимался, втягивая голову в плечи от одного только пронзительного взгляда. Только пустота. Всегда. Этим Карлайл разительно отличался от других вампиров в свите. Может быть за это Аро его и ценил? Но в последнее время Карлайл остро чувствовал, как что-то прорывалось наружу из той гулкой пустоты, всегда заполняющей черепную коробку в присутствии Аро. И отчего-то не хотелось задерживать взгляд на лице старейшины. О, эти глаза. Сколько им столетий? Сколько они впитали крови и холода, с каждым годом становясь все темнее? Их кровавая чернота уже почти граничила с адской бездной. Сопротивляться их магической притягательности, подавляющей волю, было невозможно. Стоило Аро только взглянуть - и ему верили. Даже за мгновение до смерти. Это всего лишь смерть - лукаво ухмыляясь, говорили эти глаза. И никому не могло прийти в голову, что это незаслуженно. Что это страшно. Сам Аро был страшнее смерти. Карлайл стал замечать, как сквозь весь этот напускной лоск, сквозь благодушное, улыбчивое лицо старейшины проступает его истинный лик - тысячелетний, циничный, развращенный старик. Убийца. Одержимый... - Позволь мне, - Останавливаясь, Аро протянул ему руку. И Каллену ничего не оставалось, кроме как стянуть перчатку и вложить свою ладонь в требовательную ловушку из цепких пальцев. Донесли. Конечно! Кто бы сомневался! Карлайл был уверен, что Феликс, застывший каменным столбом неподалеку, уже прошел процедуру крепкого рукопожатия старейшины. Выдох. Он постарался разжать стиснутые до скрипа челюсти - не было смысла противиться мутной клубящейся пелене, медленно, но неотвратимо заволакивающей сознание. Оставалось только ждать. Да, он утаил новообращенного. Да - это было против правил. Карлайл хотел помочь Гаррету незаметно покинуть страну. В таком случае, возможно, Вольтури еще долгое время не узнали бы о его существовании. И в этом был его шанс. Но все осложнилось тем, что у новорожденного оказалась здесь такая привязанность, которую он ценил выше своего бессмертия. А значит, Деметрий, рано или поздно, обнаружил бы его. Все тайное становится явным... Да. Но Карлайл был не готов к тому, что их с Гарретом участь будет решаться именно сейчас. Сегодня. -Хм-м - протянул Аро. Его веки приоткрылись, но голова так и осталась склоненной к груди. Секунда. Две. И вот он наконец отстранился, поднимая лицо, привычно вскидывая брови и широко улыбаясь - Забавно, забавно... Он обернулся к Каю, уже откровенно потешаясь: - Брат, мы имеем прелюбопытный любовный треугольник, - он выразительно взглянул в сторону Де Приньена, - двое вампиров и смертная! - голос его взлетел на последнем слове, отражаясь от стен зала. Кай презрительно фыркнул. Такие несущественные мелочи были ему неинтересны. Действительно - что может быть интересного в том, что какие-то кровососы запятнали себя позорной слабостью? Это не делает им чести, отнюдь. Брезгливое недоумение впечаталось в резко обозначившиеся носогубные складки на лице блондина, заставляя его тонкие, бескровные губы напряженно сжаться. - Глупцы! - не сдержался Деметрий, снова нарушая непреложное правило, ведь свита всегда - лишь безмолвные наблюдатели. Немые свидетели укутанные в серые мантии. Серость. Ищейка считал себя иным. С позволения Аро. Феликс отвел взгляд, не понимая, почему внимание главного старейшины вдруг сосредоточилось на его скромной персоне. Теперь он привык отводить глаза, хотя когда-то было иначе. Давно. В прошлой жизни. Такой... несуразной, жалкой... Присутствие американца напрягало. Феликс опасался, что Вольтури станет известно. Ему было невдомек, что Аро одним касанием руки считал всю его подноготную. Мышцы спины окаменели. По зубам заструился горький яд. Настороженный как крыса, загнанная в угол, бывший маркиз, пытался удержать в поле зрения весь зал, что бы понять - откуда исходит угроза. Опасность! - это ощущение било набатом в виски, вытесняя все прочие эмоции. Проклятье! Сосредоточиться никак не удавалось. Лишь дикое желание - обороняться. Рычание вибрировало в глотке. Деметрий внимательно посмотрел на новорожденного и почти незаметно качнулся в его сторону. Голос Аро проникал в воспаленное сознание Феликса, как сквозь вату. Какая, к черту, любовь? Нет. Это определенно его не касается. Кажется - пронесло. Тем не менее, яростное раздражение не отпускало. Если бы в этот момент, ему сказали, что речь идет о Луизе Бланшар и виконте Де Вержи. Феликс просто взорвался бы. Еще не хватало! Что бы его имя упоминалось наряду с какими-то грязными людишками, о которых он имел весьма смутные воспоминания. Кто они? Что они?... Тлен, прах, жалкая пыль у его ног. Насекомые, по недоразумению, оскверняющие землю своим существованием. Он не захотел бы даже убить сейчас свою бывшую невесту и ее любовника - что бы ненароком не испачкаться. Что бы не вспоминать о том, что эти куски гнилой плоти, когда-то вызывали в нем чувства. Феликс был солидарен с Каем и Деметрием - тонкие губы скривились от отвращения, которое, казалось, повисло на стенах зала, мерзкой паутиной. Как можно даже подумать о смертной иначе - не как о пище? Де Приньену э