борные ругательства, непременно перемежающиеся проклятьями, топот, непрерывная пальба из мушкетов, ржание лошадей... каждый, кто волей случая, или же осознанно попадал в этот круговорот, невольно проникался стихийным духом борьбы. Из обрывочных фраз становилось понятно, что узников в тюрьме немного, и главной целью штурмующих был захват оружия, и свержение коменданта маркиза Де Лоне, который являл собою, в глазах людей, жестокого демона, мучителя, вершившего немыслимые издевательства над заключенными, обрекая последних на верную смерть, без суда и следствия. Пополудню, солнечный свет пробился сквозь прорехи в скудеющих облаках, растянутых по небу белесой вуалью, заливая все восемь грозных и неприступных с виду, башен Бастилии, яркой позолотой. Тогда же со стороны этого скорбного пристанища «железной маски», овеянного дурной славой, был произведен первый пушечный залп, давая отсчет новым жертвам начавшейся революции. На пыльную каменную брусчатку пролилась первая кровь. Защищенные глубоким рвом и неприступными стенами, комендант и подчиненные ему солдаты решили держать оборону до последнего, несмотря на то, что связь с Версалем была утрачена. Яростно взревев, народ пошел на штурм. - Стой! - Гаррет не успел перехватить рухнувшего ему под ноги мужчину. Угасающий взор этого гиганта, подпоясанного зеленой лентой, ясно говорил о том, что он больше не жилец. - Чего ты застыл? - перекрикивая шум одернул друга Тони. Резко нагнувшись, он выхватил из большой мозолистой ладони раненого пистолет, «ему уже ни к чему, а нам сгодится» - вот что прочел Гаррет на уверенном лице Антуана. - Эй, парни! Не робей! Держи!- крикнул им отчаянный господин в офицерской форме. Для Гаррета это было неожиданностью - узнать, что и армейцы короля примкнули к восставшим, однако он с благодарностью принял от незнакомца протянутое оружие. Толпа буйствовала - наседала и давила, нещадно напирала, пихалась и толкала в спины впередиидущих. Люди не знали, что в этот самый миг, комендант Лоне, отчаявшись выдержать осаду, решался на довольно-таки смелый для него поступок: он, с зажженным факелом в руке спускался в пороховой погреб, что бы взорвать ко всем чертям любимое детище монарха. Да. Даже ценой собственной жизни. Потому что маркиз очень ярко себе представлял, что будет с ним, если он попадет в руки разъяренных патриотов. Они будут убивать его мучительно долго, разрывая плоть на куски. Он был в этом уверен, потому что сам отправлял к праотцам множество их брата. Практически ежедневно. И весьма вошел во вкус, изощряясь со способами. Все его опыты над заключенными сводились к этому - крайне болезненному, порою растянутому на месяцы, а то и годы, умервщлению. Мало кто мог пройти через его пытки, не сойдя перед смертью с ума. Большинство камер в Бастилии отводилось для них - умалишенных, искалеченных, свихнувшихся от адской боли. Комендант покрывался липким потом, при одной только мысли, что и ему самому придется испытать нечто подобное. «Не-е-ет... нет...» - твердил он про себя, спотыкаясь на грязных, склизких ступенях. Растянутый, черный силуэт плясал по каменным стенам в желтом световом пятне - факел в дрожащей руке маркиза горел ярко... Пушечное ядро с протяжным стоном ухнуло где-то совсем неподалеку, раскидывая людей в разные стороны, как горох. Взрыва не последовало, и все же, Гаррет и Тони, от неожиданности, присели, неосознанно закрывая головы руками. - Ложись! - заорал Тони, потому что следующий снаряд, прицельно выпущенный вслед за неразорвавщимся, оказался исправным, и оглушенных людей осыпало крошевом из раздробленных камней, пепла и песка. Среди всей этой вакханалии, внимание Гаррета вдруг привлек истошный женский крик позади, оглянувшись он мгновенно оценил ситуацию: напуганный грохотом жеребец взметнулся на дыбы, ломая оглобли. Сердце виконта замерло - обезумевшее животное нависло над молоденькой девушкой, грозя вот-вот обрушится на нее всей своей тяжеловесной тушей. Она же оставалась совершенно безучастной - взгляд ее распахнутых немигающих голубых глаз, был таким отрешенным... отсутствующим. Кровь отлегла от лица, и бледные губы были плотно сжаты. ... Абсолютно неуместная в этом аду - неземная... выбившиеся из прически бронзовые локоны, отливающие на свету золотом, легко летели по ветру, щекоча изящную тоненькую шею. Она и одета была во что-то светлое, воздушное... словно ангел, спустившийся с небес... Все это Гаррет отмечал про себя, краем сознания, отчаянно прорываясь туда - к ней, распихивая неуклюжих зевак, даже не замечая как и почему он это делает. Время стало тягучим и неповоротливым, и виконт с ужасом наблюдал, как медленно обрушивается страшное черное копыто, вот оно уже в опасной близости к прелестной златовласой головке... вот опустилось еще ниже... - Че-е-ерт! - в последнюю секунду Гаррету удалось, схватив девушку в охапку, вывернуться из под одичавшего жеребца. Спину обдало жаром от разгоряченного тела животного, ухнувшего вниз. Кто-то наконец, догадался схватить коня под узцы. Послышались удары кнута, урезонившие напуганное животное, и теперь он лишь нетерпеливо фыркал и громко ржал, мотая головой и суча ногами, уже не пытаясь вырваться и умчаться галопом подальше от этого страшного места. Девушка вдруг обмякла, прикрыв глаза. «Обморок. Ну, конечно. - виконт, подхватив ее на руки, огляделся. Вокруг не было ни одного спокойного закутка, где можно было бы привести ее в чувство, - как она вообще здесь оказалась? С кем?»