рванного осколком носа: «Бегечь как стагая дева невинность, со всем возможным стаганием и прилежанием. Сами подыхайте, его доведите.» И ещё одно запомнил Карпин. У майора, в уголочке, скромно сидел неприметный пехотный капитан, тихий такой, слова не произнёс, смотрел в стену, сонный, рохля рохлей по виду, но майор тянулся перед ним как салага-призывник перед комбригом. Карпин однажды поймал мимолётный взгляд капитана и волосы на бритом затылке зашевелились. Так смотрят бабушки у подъездов, мгновенно определяя кто пьяница, кто гулящая, а кто немецкий шпион. Дельце короче мутное. Самое поганое, с момента встречи группой командует не лейтенант Карпин, а чёртов Лис. Где это видано чтобы фронтовой разведчик, двенадцать раз ходивший в немецкий тыл, добывший пять языков, подчинялся хрену с горы, похожему на учителя географии? От него даже чернилами пахло... Зотов мысленно разбил сгоревший хутор на квадраты, сейчас важна каждая мелочь. Единственная малонаезженная грунтовка петлёй уводила в лес. Если связной был не рохля и ворон не считал, то вполне мог услышать гул моторов и спокойно уйти. Жильё хитро расположено среди топких болот, незаметно не подберёшься, если не знаешь тайные тропинки и гати. По уму нужно обследовать тела, многое прояснится, например, был ли среди повешенных партизана. Его выдаст синяк от приклада на плече, пороховой нагар на руках, въевшийся в кожу запах костра. Зотов чуть улыбнулся, представив, как обомлеют разведчики, увидев, попутчика, аппетитно обнюхивающего не первой свежести труп. Нет, это не вариант. Во-первых выходить из леса опасно, а во-вторых, если связной раскололся, то немцы забрали его с собой и в данный момент по душам общаются в брянском подвале гестапо. Из зарослей выскользнул Волжин и доложил: - Никого товарищ лейтенант, на опушке трава потоптана и примята, но уже почти вся поднялась. Если и был кто, то часов восемь назад. Через минуту появился Егорыч и отрицательно помотал головой. От сердца чуть отлегло. Зотов вернул бинокль и сказал: - Больше нам тут делать нечего. Теперь в дело вступал запасной план. К партизанам придётся выходить самостоятельно, практически наугад, а это сплошной геморой. Карпин махнул рукой. Разведчики отползли, и пригнувшись, растворились в густом, захламлённом буреломом лесу. Просвет с хутором затерялся в мешанине сомкнувшихся ёлок. Под ногами захлюпало небольшое болотце, пришлось взять в сторону и двигаться по руслу журчащего между корней ручейка. Зотов набрал горсть ледяной воды, и умыл запылённое лицо. Пить не стал, прополоскал рот и сплюнул. Жарища неимоверная, чем больше пьешь, тем больше хочется, в итоге потеешь словно ишак и выдыхаешься на первом же километре. А путь предстоит неблизкий. Выбрались на сухое. Лейтенант напряжённо прислушался и приказал: - Волжин, Капустин в охранение, привал десять минут, - достал карту километровку и осторожно развернул. - Где мы? - спросил Зотов, вглядываясь в сплошную зелень лесов и синие ниточки рек. Из ориентиров грунтовка и село Алтухово оседлавшее железную дорогу Киев-Брянск. - Тут, - грязноватый, коротко обрезанный ноготь лейтенанта указал точку на краю малопроходимых болот, и пополз на запад, пока не достиг квадрата пятьдесят девять-четырнадцать,- Двигаемся сюда. Зотов прикинул на глаз. По прямой километров десять, да только в лесу прямых дорог не бывает, можно смело на два умножать, а то и на три. Лес на карте густой, хороший, опасных полян, просек и дорог почти нет, а те что есть, пересекать не придётся, это плюс. И спросил: - Уверены, что отряд именно там? - Неуверен, - признался Карпин, - Дислокация обозначена на тридцатое апреля, сегодня второе мая, за это время отряд мог уйти в любом направлении, партизанская жизнь кочевая. Если в квадрате не обнаружим, придётся выходить на связь с Центром. А этого очень не хочется. Зотов понимающе кивнул. Радиосвязь штука крайне полезная, но опасная. Немцы пеленгуют сингал с точностью до десятка метров. Одному Богу известно сколько разведгрупп НКВД и партизанских связных, погибли или угодили в застенки гестапо, неосмотрительно выйдя на связь. Известны случаи захвата и перевербовки радистов, впоследствии ведущих двойную игру. Зимой сорок первого-сорок второго так было с агентом под позывным «Матвей», заброшеным в Белорусию. Приземлился удачно,в положенное время вышел на связь, вёл себя спокойно, отчитался о вливании в партизанский отряд. Подтвердил готовность к приёму основной группы. Была сброшена группа ОМСБОНа, пятнадцать молодых парней, сплошь кандидатов и мастеров спорта. «Матвей» доложил, что ребята успешно встречены и ждут указаний. Но в управлении особых дел тоже не дураки работают, запросили пароль известный только командиру группы. Тут «Матвей» принялся юлить и нести околесицу, стало понятно, что он работает на немцев, а десантники уничтожены в полном составе или захвачены в плен. Через пару месяцев, от минских подпольщиков, поступила информация, что советская диверсионно-разведывательная группа, на месте высадки попала в засаду и приняла бой. Живым врагу не сдался никто. Командир группы Олейник подорвал себя гранатой. Такие дела... - Курить хочется, - мечтательно причмокнул Капустин. - Разговорчики, - предупредил лейтенант,- Партизан встретим- покурим, табачок у них знатный, сушеный мох пополам с дубовыми листьями, а пока ни-ни у меня. - Где они партизаны эти? - проворчал радист, отвернулся и принялся сосредоточенно жевать сорванную травинку. Зотов закинул ноги на трухлявый пень. Сам бы покурил с удовольствием, привёл мысли в порядок, успокоил нервишки. Нельзя. Лес с виду безлюден и тих, а глубже копни, как первомай в центре Москвы, не протолкнёшься. То и дело встречались тропы со свежими следами в грязи, лошадиный помёт, затоптанные окурки. В округе до сих пор прячутся окруженцы, голодные, злые, опасные, кто в примаках, кто сам по себе, ждут пока ситуация прояснится, навсегда пришёл немец или на время. Кроме них партизаны- настоящие и не очень, и те и те грабят и стреляю чужаков без предупреждения. От бескормицы тянутся в лес жители окрестных деревенек и сёл, берут ягоды и грибы, ищут оружие и боеприпасы, брошенные отступающими частями Красной Армии, имея небольшой, но стабильный доход. Старики, женщины, дети, среди них положенная теорией вероятности часть агентов абвера, гестапо и прочих интересных организаций, где людей любят разбирать по частям. Поэтому лучше здесь не курить. В лесу папироса убивает в прямом смысле этого слова. Лейтенант заботливо убрал карту и повёл группу в обход выгоревшего участка, усеянного пиками почерневших деревьев. Тонкий слой почвы превратился в золу, могучие сосны, потеряли опору и обрушились, жутко растопырив узловатые корни, напоминая кракенов перед атакой. Огонь отбушевал здесь в прошлом году, сквозь гарь и пепел, прибитый дождями и снегом, густой россыпью пробилась свежая, изумрудная зелень. Дробно застучал дятел, прыгая по верхушке мёртвой сосны. Сплошным морем раскинулся огромный, захламлённый сухостоем малинник. В такой лучше не соваться, треск будет слышен на сотни метров вокруг, привлекая ненужных и малоприятных свидетелей. Лес становился всё гуще, вершины елей сомкнулись над головой, закрыв небо и солнце. Заметно похолодало, Зотов застегнул пальто на все пуговицы. Весенняя жара обманчива, вроде потеешь, а дунет порывистый северный ветер и привет воспаление лёгких, давненько не виделись. До ближайшей больницы три сотни вёрст по лесам, а у лейтенанта в аптечке бинт, пузырёк йода, вата и таблетки от злого поноса. Ах да, ещё фляга спирта. Значит живём!