Марсия немного замешкалась, но, как бы очнувшись, с иронией изрекла:
— Сомневаюсь, что после сегодняшнего Джордж осмелится вновь предложить мне руку и сердце.
— И что же произошло сегодня?
— Он пытался поцеловать меня, говорил какие-то банальности. Он мог бы вывести из себя и святого!
— И тебя, естественно, тоже. Так что произошло?
— Я столкнула его в фонтан.
— Что ты сделала! — воскликнул граф. — Боже мой, девочка, ну почему ты вечно попадаешь в приключения?
— Ему не следовало прикасаться ко мне. Я не хотела, чтобы он целовал меня.
— Что ж, я буду страшно удивлен, если он пожелает разговаривать с тобой после такого теплого приема.
— Понимаешь, я не собиралась делать этого. Я лишь… оттолкнула его… от себя… и он поскользнулся.
— Мне можешь не рассказывать, — отрезал граф. — Ты всего лишь применила один из приемов джиу-джитсу, которым столь усердно занималась. Я знал, до добра это не доведет.
— Но ведь об этом не знает никто, кроме тебя. И мне кажется, по самолюбию бедного Джорджа будет нанесен роковой удар, осмелься он признать, что его легким прикосновением бросила в воду хрупкая девушка. Кроме того, я быстро убежала оттуда, и если кто-нибудь увидел его в фонтане, то сразу же, вероятно, подумал, что Джордж немного переборщил с напитками.
Граф всплеснул руками.
— Ты неисправима! Господи, подскажи, что мне с ней делать!
Марсия слегка придвинулась к нему.
— Просто воспринимай меня такой, какая я есть, папа.
— И не надейся! Обдумав этот вопрос, я нашел еще одно решение.
— В этом я сомневаюсь. Кстати, мне обязательно надо узнать о твоем решении сегодня? Я уже хочу спать.
— Я тоже. И тем не менее ты сама вынудила меня пойти на это — теперь пеняй на себя.
— Что ты имеешь в виду, папа?
Граф опустился в кресло.
— Сегодня я получил письмо из Франции, оно показалось мне довольно интригующим. — сказал он. — На самом деле я получил два письма, но не подумал, что они каким-то образом могут касаться тебя, — до тех пор, пока не услышал, что ты не только отказала молодому человеку с весомым положением в обществе, но и оскорбила его. Ты сделала его мишенью для насмешек, чего он, поверь, никогда тебе не простит.
Марсия пожала плечами.
— Я уже говорила тебе, мне очень жаль. Но я не толкала его в фонтан. Это была лишь необходимая самооборона.
Граф задержал дыхание, словно пытался умерить закипающую внутри ярость, — Что ж, дело сделано, и обратного пути нет. Нам придется принести извинения за то, что ты больше не покажешься в обществе в нынешнем сезоне; это будет нетрудно сделать, опираясь на письма из Франции.
— И от кого же они?
— Первое — от герцога де Рукса; он просит как можно скорее нанести ему визит и посмотреть лошадей, которые, по его мнению, могут меня заинтересовать.
Марсия поняла, о ком говорит отец. Герцог де Руке был известен лучшими беговыми лошадьми во Франции.
Отец переписывался ( ним какое-то время по вопросу разведения лошадей.
Оба владельца обсуждали возможности обмена жеребцами. Они были уверены, что смогут выращивать лошадей, которые будут побеждать как во Франции, так и в Англии.
Марсия знала, что герцог приходится дальним родственником ее отцу, поскольку жена ею прадеда принадлежала к роду Рукских.
Она никогда не видела герцога, но отец часто говорил о нем.
Граф был другом его отца; тот приезжал в Грейтсвуд поохотиться, когда она была ребенком.
Девушка пока не увязывала с собой все эти факты, но согласилась в душе, что поездка во Францию в данных обстоятельствах была бы самым правильным решением.
— Второе письмо, — сказал граф, — от тети герцога, графини Соиссонской, кажется, я тебе говорил, что она была детской подругой твоей матери. Я видел ее в прошлом году, когда она приезжала в Англию.
— Да, конечно, папа, — кивнула Марсия. — Помню, ты говорил о некой очаровательной графине.
— Она пишет, — продолжал граф, — что очень беспокоится о своем племяннике — герцоге в связи с какими-то обстоятельствами, о которых она расскажет мне при встрече. Она очень хочет, чтобы он наконец остепенился и создал семью.
Марсия исторгла изумленный возглас, но не стала прерывать отца.
— К сожалению, это именно то, что он отказывается делать, и семья герцогов Рукских в отчаянии, что он может не оставить после себя потомков, которые унаследуют его титул. И тогда род Рукских на нем и закончится.
Марсия почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.
Она уже начала догадываться, к чему клонит отец.
— Таким образом, я решил, — четко произнес граф, — несмотря на кажущуюся поспешность, что коли для тебя плоха английская знать, то ты выйдешь замуж за герцога де Рукса.
Марсия удивленно посмотрела на него.
— Но ты только что сказал, папа, что он не собирается ни на ком жениться.
— Это в той или иной степени такое же решение, какое приняла ты, — возразил граф. — А значит, нам придется проделать долгую и упорную работу по изменению вашего мировоззрения. Марсия неожиданно засмеялась.
— О папа, в жизни не слышала ничего более нелепого! Подобные небылицы годятся только для журналов. Как можно надеяться, что такое возможно в реальной жизни!
— Единственное, что я хочу сказать, — грозно произнес граф, — так это то, что ты слишком далеко зашла в своей самостоятельной жизни. Я возьму тебя во Францию и заставлю выйти за герцога, нравится тебе это или нет!
— И ты полагаешь, что герцог тоже так считает? — усмехнулась Марсия.
— Я это чувствую, хотя могу и ошибаться, — возразил отец. — Мы можем съездить заодно к его тете comtesse. Она очень красивая и умная женщина. И мы, я полагаю, создадим семью, лучше которой еще не было.
Марсия привстала.
— Извини, папа, я тебя люблю и обожаю, но ты не сможешь заставить меня пойти под венец с ножом у горла.
Отец ничего не ответил, и она продолжала:
— Я почти уверена, что герцог, если он хоть чуть-чуть похож на француза, о которых я слышала и читала, имеет дюжину любовниц, более оригинальных и утонченных, нежели я. Граф всплеснул руками.
— Ты прекрасно знаешь, что хорошо воспитанная молодая леди не должна так говорить.
— Это твой промах, — с упреком заявила Марсия, — что я не хорошо воспитанная молодая леди. Я делала все, что делал ты, и получала от этого удовольствие. Истина в том, папа, что я не могу найти человека, которого бы полюбила, и в этом только твоя вина, потому что ни один не кажется мне столь же привлекательным, интересным и интеллигентным, как ты.
Граф пытался сохранять твердость, но не выдержал и рассмеялся.
— Ты сущий дьяволенок! Опять решила обмануть меня, чтобы сделать все по-своему. Но в этот раз, моя непослушная дочь, ты вышла за пределы допустимого. Ты отлично понимаешь, что не можешь оскорбить такого человека, как Бакстед, без последующего страшного скандала. Ты думаешь, никто не знает и никто не видел, но можешь быть уверена: либо он сам об этом расскажет, либо кто-то из любопытных смотрел на вас из окна.
Марсия была вынуждена признать, что это чрезвычайно похоже на правду.
— Итак, нам необходимо как можно скорее уехать из Лондона. Лучшего объяснения, чем поездка во Францию с целью посмотреть на лошадей герцога, не найти. Когда завтра утром будешь в Гайд-парке, а я полагаю, ты там будешь, скажи своим поклонникам, что на время покидаешь их.
— Думаешь, они поверят, будто я хочу увидеть его лошадей так же охотно, как ты?
— Ты должна заставить их поверить в это, — гнул свою линию граф. — Скажи им также, что приглашена на бал, — по крайней мере хоть один да будет. А еще мы уделим внимание некоторым скачкам.
Он немного подумал и добавил:
— Одновременно с этим сообщи, что ты выходишь замуж за герцога.
— Мне кажется, ты сошел с ума, папа, — возмутилась Марсия. — Хотя мне, вероятно, таким образом удастся избежать приставаний Джорджа, вздумай он снова заговорить со мной; ведь если он перестанет подходить ко мне, это вызовет массу сплетен.