Рожденные в пламени

-- Приветствую вас, полковник.

-- Закрой дверь. На ключ. Рози, -- прорычал он в микрофон, -- меня ни для кого нет. Ясно?

-- Ясно, -- ответил голосок Рози.

Я запер дверь на ключ и прошел по мягкому ковру к полковнику. Он смотрел на меня пристально, со злобой. Он даже не предложил мне сесть. Ткнув мне в грудь пальцем, он проговорил:

-- Я же тебе приказал прекратить это дело, Мартин!

-- Прекратить? Что прекратить?

-- Не хитри. Эти, из Пентагона, опять объявились. Говорят, что ты должен перестать совать нос в дела, которые тебя никак не касаются. Говорят, -- добавил он, морща лоб и хмуря мохнатые брови, -- что ты был в Библиотеке Конгресса и интересовался вещами, которые... -- Он фыркнул и сел, грубо указав мне на кресло. -- И потом, Мартин, они хотят видеть тебя. Из-за того типа, что погиб на автостраде... Разве не ты писал ту заметку? Или это был...

-- Да, это я писал.

-- Гм. А теперь скажи мне, Мартин, разве я не поручил тебе статью о ядерных исследованиях и обо всем, что из этого следует? Да? Так почему же ты занимаешься какими-то дорожными происшествиями и самолетами, сбитыми японцами?

-- Полковник, я...

-- Нет, черт побери! -- заорал он. -- Кто руководит газетой? Я! Так вот, дорогой мой, прекрати тратить время попусту и продолжай заниматься статьей о ядерных исследованиях. Ясно? Ясно? -- зарычал он.

Я жестом дал понять, что мне все ясно, и положил ему на стол папку, которую принес с собой. Он презрительно и равнодушно взглянул на нее:

-- А это еще что такое?

-- Моя статья о ядерных исследованиях и обо всем, что из этого следует. Я закончил ее сегодня ночью. Здесь тридцать пять страниц, полковник.

Его серые глаза засверкали. Он стиснул челюсти.

-- Если ты вздумал посмеяться надо мной, Мартин... -- начал он. Я отрицательно покачал головой.

-- Нет, я не смеюсь над вами. Это действительно моя статья.

Полковник промолчал. Черт возьми, я положил его на лопатки. Он опустил глаза. Тяжело, очень тяжело вздохнул и сразу же спокойно произнес:

-- Мартин, дело не в этом. Я не думал упрекать тебя. Я не хотел сказать, что ты бездельник. Ничего подобного. Суть в том, что ты, должен бросить это дело. В Пентагоне сказали, что нет смысла ворошить могилы. Пропавшие без вести самолеты, пропавшие без вести пилоты -- это не работа для журналистов. И я, -- добавил он, помолчав немного, -- согласен. Ты, я думаю, это понимаешь.

Наступила тишина. Он задумчиво смотрел на меня.

-- Я мог бы и бросить это дело, полковник, -- заметил я.

-- Ты серьезно?

-- Да. Я уже знаю все, что хотел узнать.

-- Ну и что же это? -- В глазах его сверкнуло недоверие.

Из другой папки, которую тоже принес с собой, я достал два листа бумаги и протянул ему. Это были авиационные карты района острова Акава.

-- Посмотрите, полковник.. Посмотрите на этот остров, -- я указал на первый лист. -- Видите, он не очень большой, но все же чуть побольше простого утеса, не так ли?

-- Гм Согласен. -- подтвердил он. -- Ну и что из этого следует?

Я указал на второй лист.

-- А теперь посмотрите сюда. Первая карта сделана в сорок втором году, а эта в шестьдесят втором. Смотрите на этот утес, вы видите эту крохотную точку в Тихом океане?.. Видите?

-- Конечно, вижу. Я не слепой.

-- Хорошо. Так вот речь идет об одном и том же острове. Об острове Акава до и после войны. До и после, -- спокойно проговорил я, -- взрыва атомной бомбы.

-- Что ты хочешь этим сказать? -- тихо спросил полковник.

-- Что бомба, сброшенная на Хиросиму, была не первой.

-- Конечно, не первой. Были испытательные взрывы, разумеется. В пустыне Невада, если говорить точно.

-- Нет, я не это имею в виду.

-- Что ты еще придумал, Мартин?

-- Я хочу сказать, что еще до Хиросимы взорвалась другая атомная бомба. Взорвалась случайно. По ошибке.

Он опустил голову и долго молчал. Потом взглянул на меня и проговорил сквозь зубы:

-- Надеюсь, ты понимаешь, что ты говоришь, не так ли? Ну, конечно же понимаешь, Мартин? Так?

-- Так.

-- Но ты ведь можешь и ошибаться, верно?

-- Верно. Могу и ошибаться.

-- Так вот, давай на минуту допустим, что на этом островке Акава -- так он называется? -- допустим, что там взорвалась по ошибке атомная бомба... Ну и что? Прекрасная статья, а потом опровержения, суд, расследование и все прочее в том же духе... Смотри, это ведь уже все старье. Атомная бомба, взорвавшаяся в сорок пятом году... Черт возьми! Сейчас, -- продолжал он все более энергично, -- существуют такие бомбы, что ту, сброшенную на Хиросиму, можно считать розовым бутончиком!

-- Сто тысяч человек погибло, полковник. За несколько секунд. Розовый бутончик...

-- Да, согласен. Но я хочу сказать, что сегодня есть бомбы, которые за те же несколько секунд могут уничтожить десятки миллионов людей! Ну, допустим, ты угадал. Взорвалась по ошибке атомная бомба. Может, и на самом деле так было, и люди из Пентагона имеют все основания желать, чтобы все это не выплыло на поверхность. Хорошо. Допустим, ты прав. Но почему это так волнует тебя?

Я покачал головой:

-- Вот это самое главное, -- сказал я. -- Меня волнует не то, что 15 июля сорок пятого года на Акава по ошибке взорвалась атомная бомба. Меня потрясает, полковник, тот факт, что один из пилотов Б-29, который доставлял бомб... умер у меня на руках возле автострады в Колорадо двадцать дней тому назад. Вот что меня поражает... -- тихо заключил я.

Глава 4.

Наступила тишина. Спленнервиль поднялся, медленно прошел к бару, где держал виски, открыл его, взял бутылку. Постоял молча, опустив голову. Потом медленно повернулся ко мне с бутылкой в руке, нахмурив лоб, покачал головой и произнес

-- Не надо.

-- Что не надо?

Полковник вздохнул, поставил бутылку на место и закрыл бар.

-- Пить не надо. Всякий раз, когда ты приходишь ко мне с таким лицом, вынуждаешь меня опрокинуть рюмку -другую, а мне можно выпивать только после захода солнца, так посоветовал врач... -- Он вернулся за письменный стол, сплел пальцы, оперся на них подбородком и надолго задумался.

-- Как ты думаешь, что происходит, -- спросил он, спустя некоторое время, -- когда взрывается атомная бомба?

-- Ну...

-- Хорошего мало, не так ли? -- продолжал он. -- если кто-нибудь оказывается в эпицентре взрыва... или даже недалеко, то погибает, превращается пыль. Разве не так? Не отвечай, Мартин. -- И он жестом как бы прикрыл мне рот. -- Тебе нечего возразить, и ты прекрасно знаешь это. А теперь допустим все же, что самолет "Грей-12" был уничтожен атомной бомбой, находившейся у него на борту... Пентагон не хочет обнародовать катастрофу, и у него есть на то свои причины, но допустим, знаем об этом только мы с тобой. В таком случае ответь мне на другой вопрос: разве мог спастись кто-нибудь из экипажа? Как можно уцелеть, если атомная бомба взрывается в двух метрах от тебя?

Я ответил:

-- Насколько мне известно, никак.

Полковник нахмурился:

-- Ну и что же? .

-- А то, что существует нечто такое, что нам еще просто неведомо. Я так смотрю на вещи. Город Хиросима был разрушен почти полностью, то же самое произошло с Нагасаки, но некоторые дома поблизости от эпицентра все же остались целы. Кто-то из людей выжил. Почему?

-- Но это еще ничего не значит, и ты это прекрасно понимаешь.

-- Согласен. Но дело в другом. Па правде говоря, я почти не сомневался, что ошибаюсь, когда шел сюда. Теперь же, полковник, я уверен в обратном.

-- Как же тебе понимать? Поясни, Мартин.

-- Если бы не было никакой связи между Прискоттом, "Грей-12" и атомной бомбой, люди из Пентагона не забеспокоились бы так. Будь все просто и ясно, что бы им скрывать, спрашивается? Так или иначе, -- заключил я, вставая, -все это только слова. Дело закончено.

-- Закончено? -- с недоверием переспросил он.