Я лежу без сна, цвета на потолочном экране успокаивают. Я смотрю, как они переливаются, сменяют друг друга, мое дыхание становится ритмичным и глубоким.
Я вижу тени в комнате, это пришел отец. Он плачет, и я понимаю, что Рашиду уже не нужна медицина. Несколько часов назад моего брата увезли на каталке для экстренной помощи, очевидно, его нельзя было спасти.
– Отец, – шепчу я.
Он садится подле меня и берет меня за руку. Ему надо со мной поговорить. Он произносит мое имя, и его голос звучит глухо.
– Хаджи, я хочу попросить у тебя прощения.
– За что же тебя прощать?
– Я подвел тебя, – отвечает он.
– Этого не может быть, – заверяю его я.
– К сожалению, это так. Я обманул тебя. Я обманул тебя насчет доктора Хёгуси, Хаджи. Я хотел, чтобы его мысли поглотили твои. Я планировал сделать это. Для этого я и создал тебя, чтобы использовать. Для той же цели я создал и остальных детей.
Я не понимаю.
Он замолкает, чтобы откашляться и вытереть слезы.
– Восемнадцать лет назад, когда мы вышли, наконец, из ненавистного мира иллюзий, и я увидел, во что превратился мир реальный, я не знал, что делать. – Страдание заметно и в его глазах, и в его голосе. – Я сам был еще подростком, чуть старше, чем ты сейчас. Нужно было проделать колоссальную работу по восстановлению цивилизации и просто выжить самим. Непосильная работа. И сейчас тоже. Я сомневался в своих способностях. Кто я был? Просто человек. Мои собственные изыскания не отличались гениальностью, а теории Вашти казались опасными. Зато ученые из «Гедехтниса» были исполнены идей. Они сумели спасти человечество от полного вымирания. И они хотели вернуться. Если бы только я смог вернуть им жизнь, я мог бы быть спокоен, уверен, что они-то знают, что нужно делать.
– Так значит, мы для тебя пустые сосуды? И больше ничего?
– Нет, это не так, вы для меня намного больше этого. Я люблю вас всех куда больше, чем могу выразить словами. Вы – мои дети. Шли годы, я старался не думать о том, какую жертву я попрошу от вас однажды, но в глубине сознания всегда об этом помнил. Я знал, что не смогу заставить вас, но я старался воспитывать вас так, чтобы сама идея не казалась вам такой омерзительной. Отправиться к Богу и спасти мир?
– Зачем ты рассказываешь мне все это?
– Потому что эта мысль – острый нож для моей совести! – восклицает отец.
Он чуть не разбудил брата и сестру, и потому он снова переходит на шепот.
– Уже поздно рассказывать об этом Гессе, Мутаззу и Рашиду, но я могу рассказать это тебе. Еще не поздно попросить у тебя прощения.
Я молча смотрю на него. Челюсти мои плотно сжаты. Я не говорю ему то, что хочу сказать.
– Ты хочешь освободиться от бремени, – наконец решаюсь я. – Не ради меня, а ради себя самого.
– Возможно, так оно и есть, – признает он, – но ты должен знать правду. Ты заслуживаешь ее. Поэтому скажу тебе честно, Хаджи: я планировал этот жестокий эксперимент, но вряд ли я когда-нибудь решился бы его провести. Потерять всех своих детей, одного за другим? Это чудовищно. Я просто не мог себе представить силу этой боли.
– Господь вновь и вновь открывает наше сердце, пока оно не откроется полностью. Ты учил меня этому.
Он сжимает мою руку.
– Знаешь, почему я учил вас верить в Бога?
– Чтобы мы были храбрыми, когда придет время нас уничтожить?
– Да, – соглашается он, – но есть еще одна причина.
– Электрохимическая деятельность в головном мозге, которая возникает от религиозного прозрения?
– Да, и действует как смазочный материал. Значительно облегчает работу. Ты понимаешь? Весь процесс замены естественных нейронов искусственными проходит несравненно легче. Для тебя. А что касается меня самого, я потерял свою веру в тот момент, когда обнаружил, что весь мир превратился в склеп для миллиардов ни в чем не повинных людей.
От услышанного я чуть не задохнулся. Я буквально тону в истинности его лжи. Его слова меня опустошают, но я не сломаюсь.
– Миллиарды мертвых, Хаджи. Какой бог может это допустить?
– Бог, – утверждаю я.
Мой ответ приводит его в уныние. Он не смотрит мне в глаза, поскольку они полны разочарования, смирения и боли.
– Ты простишь меня? – спрашивает он.
– Только при одном условии.
– Назови его.
– Ты не станешь облегчать свою душу перед Далилой и Нгози, – говорю я. – Пусть они верят в то, во что верят. Ты не должен давать им повод сомневаться.
Из его глаз полились слезы. Он сказал, что смиренно соглашается на условие и благодарит меня от всего сердца. Он меня обнимает, а я не отталкиваю его. Через некоторое время я обнимаю его в ответ.
– Это было предопределено, – говорю я.
– Что именно?
– Возможно, ты потерял веру, возможно, тебе просто не дано, но я всегда буду верить. А ты был инструментом в руках Господа, чтобы это случилось. В том и было твое предназначение.
Мой отец удивленно смотрит на меня. Потом он ласково гладит меня по щеке и уходит.
Надеюсь, что мы поняли друг друга, но на сердце тяжело, веки тоже отяжелели. Дыхание замедляется, мне приходится делать усилие при вдохе, я засыпаю. Как было бы хорошо, если бы этот разговор оказался просто лихорадочным сном. Я знаю, что это не так, но какое блаженство притвориться, что это сон.
ДЕУС
Огонь дает тебе нерадужные ответы, они не развеивают твои опасения, но и не подтверждают их однозначно. Ты ублажаешь Пенни, стараясь сделать счастливым то время, что ей осталось жить. Ты везешь ее на северо-восток в Суффолк, ей становится заметно лучше. Когда ты уже надеешься, что опасность миновала, все начинается сначала: кашель, тошнота и рвота, на коже появляются отвратительные красные пятна. Болезнь прогрессирует, и ты все время посматриваешь, не появится ли отец. Ты и не хочешь, и надеешься, что вас поймают. Тебе кажется, что отец мог бы все исправить, даже если это и вправду Конец Света. С ним все стало бы просто, встало бы на свои места. Но ты не можешь обратиться к нему за помощью. Она боится. Возможно, когда ей станет лучше, ты снова обсудишь с ней этот вопрос.
– Военно-воздушные силы Великобритании, – говорит она, вглядываясь в знак над входом. – Сорок восьмое тактическое подразделение истребителей.
Это военная база Соединенного Королевства с американскими самолетами, ты чувствуешь прилив патриотизма.
– Теперь посмотрим, куда мы можем залезть, а куда нет.
Когда вы с отцом забирали самолет на базе «Лэнгли» в Виргинии, он обучил тебя тонкостям проникновения на военные базы. Его самолет – потрясающая штука, вы с ревом носились на нем над городами, фермами, дорогами. Все оказалось очень просто, куда проще, чем в виртуальной симуляции, на которой ты тренировался.
Глаза твоего ангела разгораются все ярче с каждым шагом, она требует, чтобы ты брал все подряд. На некоторые военные базы попасть практически невозможно, потому что солдаты на ней не впадали в панику, когда началась Черная напасть. Зато на других, как на этой, все оставили открытым, настоящая сокровищница опасных игрушек, и самые опасные – это истребители. Ты выбираешь F-42, чтобы вы могли сидеть рядом. Несмотря на болезнь, она находит силы, чтобы помочь тебе загрузить самолет. Она кладет в него ручной гранатомет, стреляющий ракетами, он может разнести в клочья ворота самого ада.
Она беспомощно поднимает пистолет.
– Научи, как из него стрелять, – просит она.
– Ладно, – соглашаешься ты. – Сильно отличается от фехтования, но есть кое-какие общие принципы.
Видимо, ты прекрасный учитель, потому что она все схватывает на лету. Вскоре вы уже оба палите почем зря, разбиваете окна, лампы, подстреливаете белку, оказавшуюся не в том месте и не в то время.
На твою возлюбленную военные маневры производят глубочайшее впечатление.