— Немного, но попадают. И все они находятся у нас. Кого нашли. Только сразу предупреждаю — днем мы не приветствуем хождение по корпусу. Или сидите в библиотеке, или по комнатам. Выход за территорию категорически запрещен во избежание.
Что-то такое мелькнуло в интонации куратора, что Анатолий сразу встрепенулся:
— Нам кто-то угрожает?
Вяземский вздохнул:
— Ну а вы как себе представляете хождение по улицам столицы в таком виде, да еще без документов?
— И слухи поползут разные нехорошие.
Михаил улыбнулся:
— Вот видите, вы и так все понимаете. Недаром в прессе работали.
Журналист из будущего тут же поймал «крючок» куратора:
— Хотите использовать меня по профилю?
Вяземский ответил не сразу:
— Сначала посмотрим, что вы за человек. И если будете не против нашего сотрудничества, то вполне возможно. Пока рано об этом говорить.
Но Мерзликин взял след' и его было не остановить:
— Так-так, кто-то уже работает на вас из наших?
Вот сейчас взгляд куратора стал вовсе не ласковым:
— Анатолий Иванович, я попрошу вас не бежать впереди паровоза.
— Понимаю. Всякому овощу свое время.
— Приятно иметь дело с умным человеком.
— Спасибо.
— Тогда пока с вами прощаюсь. Столовая знаете, где находится. После обеда вами займется наш специалист. До свидания.
Мерзликин вышел и кабинета в некотором смятении. Кругом одни тайны и непонятки.
«Так чего ты хочешь? Мы и есть самая большая тайна на планете. Но что там будет дальше?»
Развивать тему он не стал и потопал в конец коридора. В столовой уже сидели люди. На него обернулись.
— О, нашего полка прибыло!
Огромный с косматыми светлыми волосами мужчина тут же вылез из-за стола и протянул руку, больше напоминающую лопату.
— Анатолий Мерзликин.
— Ярослав Евдокимов. Проходи, садись. Суп уже принесли.
Не успел Мерзликин присесть, как ему подали глубокую тарелку со щами. Тут же на столе стояла в банке густая сметана, а в блюдечке лежала мелко порезанная зелень.
Ярослав уже покончил с супом, и, указывая на двух присутствующих молодых людей, пояснял:
— Этот рыжий Димка Серебров. Перед тобой сюда свалился. Моисейка, — он указал на субтильного парня я очках. — Тот у нас старожил. Вот ведь и здесь они первые!
— Вообще-то, Илья Карлович Моисеев.
— Да нам-то рассказывай!
Евдокимов жизнерадостно рассмеялся, затем обрадованно воскликнул:
— Абармит! Что у нас сегодня?
Вошедший в столовую военный с начисто монголоидным типажом внешности также залыбился:
— Говядина тушеная с подливой и рисом.
— Ты немного нам риса готовишь? А то у меня уже глаза начали суживаться.
Они рассмеялись, и повар ловко начислил всем одинаковые порции. Хлеб лежал на столах без меры. Как присутствовала горчица, перец и соль. Типичный столовский комплект.
Анатолий забелил щи сметаной и решил намазать на щедрый ломоть горчицы. В той уже прошлой жизни жгучие специи уже были не по желудку. Ярослав ухмыльнулся:
— Ты уверен?
— Угу…
Только и успел сказать Мерзликин, тут же начав жадно хлебать щи. Горчица оказалась ядреной, в лучших традициях советского общепита. Это вам не сладкое Дижонское подобие. И щи, и мясо оказались выше всех похвал. Мишленовские рестораны нервно курят в сторонке. Даже душистый пшеничный хлебушек радовал вкус. Уже доливаясь компотом из алычи Анатолий блаженно заметил:
— Значит, не врут старики, советские продукты самые вкусные.
Моисеев скривился:
— Не факт. С возрастом вкус у людей меняется и далеко не всегда в лучшую сторону. Так что на данный момент в вас больше говорят омолодившиеся рецепторы. Мы получили взамен старых тел наши же, только на тридцать лет моложе.
— Моисей, не нуди. Все полезно, что в рот полезло!
Анатолий захохотал. Ему нравилась жизненная позиция этого здоровяка. Он буквально весь светился оптимизмом. Не отставал и рыжий, постоянно улыбался.
Ярослав кивнул в его сторону и пояснил:
— Дима у нас молчун, но пацан свой, в отличие от разных эмигрантов.
Моисеев резко поставил стакан на стол:
— Я бы попросил! Даже после смерти не дадут покоя!
Мерзликин кинул в его сторону любопытствующий взгляд:
— А что случилось?
Евдокимов придвинулся и начал доверительно:
— Представляешь, этот хитрый шнобель еще в нулевые свалил в землю обетованную. Хотя я к такому отношусь нормально. Ну, хотят люди уехать к своим. Пущай их! Но самый цимес в том, что правоверный иудей внезапно заскучал по Росиюшке мамке и решил немного у нас поразвлечься.