— Подожди, Каллэн.
Я рычу на знакомый назойливый голос. Единственный голос, который я хочу слышать, это ее, когда я врезаюсь в нее, как животное, которым я являюсь.
— Каллэн, я сказала, подожди, — голос громче, жестче. — Не заставляй меня снова приказывать.
— Отъебись, шериф, — бормочу я, переходя дорогу.
— Каллэн, ты, блять, послушаешь, иначе тебе не понравится другой вариант.
Я оборачиваюсь, оскалив зубы, растопырив пальцы. Мои когти прямо на поверхности, едва сдерживаемые. Шериф полиции Данлоп напрягается, поднимая руку, откидывается назад, а другая рука тянется к кобуре, зависает, готовая.
— Что, Холли? — рычу я, широко разводя руками и делая еще шаг вперед. Я слышу вздохи зрителей, но мне плевать. — Что сейчас так важно? Хм?
— Каллэн, не делай глупостей.
Я слышу, как крутится двигатель, и резко поворачиваю голову, чтобы увидеть, как джип уезжает.
— Блядь!
Слюна капает из уголка моего рта, мои клыки трещат и горят, когда вылезают. Меня трясет, дергает, появляется отдышка…
— Каллэн, ты… ты… — она понизила голос, ее глаза метнулись к моим штанам спереди. — Ты выглядишь фералом.
Секунду я только смотрю. Затем, когда запах девушки начинает исчезать, я делаю новый долгий вдох, раздувая ноздри и вздыхая, и мои чувства быстро возвращаются ко мне. Мой член начинает терять интерес, смягчаясь внутри моих боксеров, мой мозг начинает работать с притоком крови, и я вижу, как близко шеф была к тому, чтобы вытащить свое оружие.
— Ты бы поняла, если бы я стал фералом, — выдавливаю я. — Я заплачу за сломанный телефон.
Плечи Холли опускаются, и она делает глубокий вдох, когда ее рука отходит от бока, и она качает головой.
— Да, черт возьми, заплатишь. Но мне также нужно поговорить с тобой о другом, придурок.
Глава 2
Сестина
По сторонам дороги отсутствуют какие-либо знаки или подсказки относительно того, где мне нужно свернуть.
Я почти в панике, но все же не могу не думать о том парне в магазине. Я никогда не видела никого похожего на него. Огромный, конечно, но этого слова недостаточно. Его фланелевая рубашка облегала его торс, так что каждая выпуклость и выступы ударяли по тонкой ткани изнутри. И выступы, которые я видела, не заканчивались выше пояса… то, что я увидела внизу, не было похоже ни на одну книгу по анатомии, которую я когда-либо читала.
Его волосы были черными, как самая темная, самая глубокая бездна ада. Борода такая же черная, окладистая и аккуратная одновременно, ниспадающая на несколько дюймов ниже подбородка. Глаза, которые, я уверена, должны были быть зелеными, но казались жёлтыми.
Затем были зубы… Клянусь, я видела длинные толстые резцы, когда он рычал и его губы оттягивались назад. Но, возможно, это было мое воображение. Или он мог быть каким-нибудь фанатом косплея, который не знает, когда игра кончается и начинается настоящая жизнь.
Тем не менее, я уверена, что он следил за мной. Наши взгляды встретились в том туристическом магазине, и он скрылся из виду, как будто я могла забыть о его присутствии.
Признаюсь, мой инстинкт «бей или беги» сработал, когда он преследовал меня через дорогу. Но сейчас?
Теперь, когда между нами некоторое расстояние, и мой прилив адреналина закончился, то, что заменило элемент страха, — что-то совершенно другое и все же переплетенное. Вспышка. Мерцания изображений. Картины в моей голове, даже когда я пытаюсь моргнуть и качаю головой.
Занимаюсь с ним кое чем. Тем, что никогда не делала.
Мужчина из моих фантазий всегда был неоднозначным. Скорее расплывчатая человеческая форма, чем какая-то конкретная. И это всегда сладко. Уложил меня в мягкую траву под сенью листьев, нежно поцеловал, снял с себя рубашку, а потом приподнял мое платье после надлежащей свадебной церемонии. Такие фантазии я читала в сборнике христианской эротики моей мамы, о которых она не думает, что я знаю.
Но сейчас?
Теперь, когда я пытаюсь сохранить джип, купленный неделю назад за подозрительно низкую цену, на дороге, чтобы мы не скатились с отвесной скалы сбоку, я могу думать только о том, каково было бы, если бы его рука надавливает мне на голову, толкая меня на колени, когда я широко раскрываюсь и каким-то образом обхватываю ртом этот… этот… член.
— Господи, — бормочу я, поправляя очки на переносицу и тяжело дыша. — Где во имя брауни с шоколадной помадкой, находится этот кемпинг?