– Не сыпь мне соль на рану. Может девчонки боятся меня потому, что мой проницательный взгляд проникает слишком глубоко в их души, – сказал Джордж. – Или может их отпугивает мой потрясающий вид. Или может… Пожалуйста больше не заставляй меня рассуждать о том, какой я одинокий мудак.
Он немного мечтательно посмотрел вслед Жюли с Беатрис. Саймон не знал, мечтает ли Джордж о Жюли, Беатрис или о любви вообще. Он и не подозревал, что его друзья вовлечены в такой эмоциональный конфликт. Он был удивлен, чувствовал себя неловко, и все. Ему очень нравилась Беатрис. Жюли была ужасной, но Саймон, размышляя о том, что она рассказала ему о своей сестре, вынужден был признать – Жюли может и ужасна, но и она ему нравилась. Они обе были прекрасны, задиристы и не были обременены потерянными воспоминаниями и противоречивыми эмоциями. Ему даже не льстило то, что он им нравился. Он не испытывал даже малейшего искушения. Он страстно желал, чтобы Изабель была здесь – не письмо, не голос по телефону, а она.
Он взглянул на грустное выражение лица Джорджа и предложил:
– Как насчет того, чтобы, когда Магнус и Алек уйдут, пробраться в их апартаменты и сделать собственной хавки на собственной маленькой кухне?
Джордж тоскливо вздохнул:
– А мы, правда, могли бы, Саймон, или это лишь красивая мечта? Каждый день будет песней. Все чего я хочу это сделать сэндвич, Саймон. Всего лишь простой сэндвич, с ветчиной, сыром, может быть, каплей… Бог ты мой.
Саймон задумался, какова на вкус капля «Бог ты мойя». Джордж застыл с ложкой во рту, уперев взгляд во что-то за плечом Саймона. Саймон обернулся на стуле и увидел Изабель в дверях обеденного зала. На ней было длинное платье цвета ирисов, руки были широко раскинуты, браслеты блестели. Время словно замедлилось, как в кино, как по-волшебству, как будто она была джинном, который явился во взрыве сверкающего блестками дыма, чтобы исполнить желание, и каждое желание было бы ее.
– Сюрприз, – сказала Изабель. – Скучал?
Саймон вскочил на ноги, отправив свою тарелку через весь стол точно на колени Джорджу. Ему было жаль, но он мог сказать об этом позже.
– Изабель, – сказал он, – Что ты здесь делаешь?
– Поздравляю, Саймон, это очень романтичный вопрос, – сказала ему Изабель. – Должна ли я принять это за: "Нет, я не скучал по тебе, Изабель, и я заглядываюсь на других девчонок"? Если это так, не беспокойся. К чему беспокоиться, когда жизнь так коротка? Особенно твоя жизнь, потому, что я собираюсь отрезать тебе голову.
– Я смущен твоими словами, – ответил ей Саймон.
Изабель вскинула брови и уже приоткрыла рот, но прежде, чем она успела что-то сказать, Саймон поймал ее за талию и притянул к себе, целуя в удивленные губы. Губы Изабель расслабились, сминаемые его губами. Она обхватила руками его шею и поцеловала в ответ, страстно и жарко, роковая женщина и принцесса – воительница, все воображаемые девушки его задротских фантазий в одной. Самон на мгновение отстранился, чтобы взглянуть в ее темные, как ночь глаза:
– Мне не сказали, что в мире есть какие-то другие девушки кроме тебя.
Он почувствовал себя неловко сразу же, как только произнес это. Это ни коим образом не являлось правильной линией поведения. Это была жалкая и честная попытка донести до Изабель то, что он сам только что осознал. Но он увидел, как засветились глаза Изабель – как новые звезды, загоревшиеся в ночи, почувствовал ее руки вокруг шеи, притягивающие его в еще один поцелуй, и решил для себя, что выбранная линия поведения была в чем-то правильной. В конце концов, это позволило ему обзавестись девушкой, девушкой. Единственной девушкой, которую хотел Саймон.
Было уже за полночь, когда Магнусу удалось выпроводить всех Лайтвудов за порог. Изабель ушла некоторое время назад, чтобы увидеться с Саймоном, Клэри и Джэйса обычно было легко уговорить уйти вместе, но какое-то время он всерьез думал, что придется использовать магию на Маризе с Робертом. Он указал им на дверь, а они все еще давали ему ценные советы о детях.
Как только они ушли, Алек рухнул на кровать лицом вниз, и сразу же заснул, бросив Магнуса с ребенком. Возможно, ребенок тоже был в шоке от Лайтвудов. Он лежал в своей колыбели, пялясь вверх на мир широко открытыми глазами. Колыбель находилась прямо под окном, так что он находился в маленьком бассейне лунного света, который мерцал на его мятом одеяльце и пухлых маленьких ножках. Магнус присел рядом и смотрел на него, ожидая следующего приступа криков, означающих, что ему нужно сменить пеленки или дать соску. Вместо этого он тоже уснул, открыв ротик, похожий на маленький синий бутон.