Однако он все никак не мог определить, какой столик кому принадлежит. В те годы это было очевидно, но он был уверен, что знакомые Саймона – блондинка и брюнетка, были нефилимами, и почти уверен, что прекрасный идиот, который хотел растить с Саймоном ребенка в ящике для носков, им не был.
Внимание Магнуса привлек гортанный властный голос пятнадцатилетней латиноамериканки. Магнус с одного взгляда понял, что она была примитивной, а еще он с одного взгляда понял, что через пару лет, пройдет она Вознесение или нет, она станет абсолютно кошмарной.
– Джон, – говорила она парню, сидящему на противоположной стороне стола, – я ударилась пальцем на ноге и мне так больно! Мне нужен аспирин.
– Что такое аспирин? – спросил парень, в его голосе звучала паника.
Он явно был нефилимом в нескольких поколениях, Магнус мог сказать это, даже не глядя на его руны. На самом деле он готов был биться об заклад, что парень был Картрайтом. Магнус знал нескольких Картрайтов на протяжении прошедших столетий, у всех Картрайтов были такие удручающе толстые шеи.
– Ты можешь купить его в аптеке, – сказала девушка. – О нет, только не говори мне, что и что такое аптека не знаешь. Ты хоть раз в жизни покидал Идрис?
– Да! – сказал Джон, возможно Картрайт. – Во время многочисленных миссий по истреблению демонов, а однажды мама с папой взяли меня на пляж во Франции.
– Потрясающе, – сказала девушка, – это я и имела в виду. Я собираюсь рассказать тебе все о современной медицине.
– Пожалуйста, не надо, Марисоль, – сказал Джон. – Мне было нехорошо после твоих рассказов об удалении аппендикса. Я есть не мог.
Марисоль скорчила рожицу в тарелку.
– Из сказанного следует, что я сделала тебе большое одолжение.
– Я люблю есть, – сказал Джон печально.
– Замечательно, – сказала Марисоль, – тогда, я не буду рассказывать тебе о современной медицине, и когда со мной случится беда, которую можно было бы решить, оказав первую помощь, о которой ты не знаешь, я умру. Я умру у твоих ног. Ты этого хочешь, Джон?
– Нет, – сказал Джон. – Что такое первая помощь? Есть ли… вторая помощь?
– Поверить не могу, что ты собираешься позволить мне умереть, когда моей смерти можно было бы так легко избежать, стоило тебе только послушать, – Марисоль стала беспощадна.
– Ладно, ладно! Я тебя выслушаю.
– Отлично. Принеси мне немного сока, потому что говорить я буду долго. Мне до сих пор очень больно от того, что ты почти собирался позволить мне умереть, – когда Джон поднялся и двинулся в ту часть зала, где лежали неаппетитная еда и потенциально отравленные напитки, Марисоль добавила: – Я думала, Сумеречные охотники обязаны защищать примитивных! – а потом еще и крикнула ему в след: – Не апельсиновый сок, хочу яблочный!
– Можешь поверить, – сказала Катарина, появляясь рядом с локтем Магнуса, – что ребенок Картрайтов – самый большой задира в Академии?
– Похоже, он встретил еще большего задиру, – пробормотал Магнус.
Он поздравил себя с тем, что правильно определил Картрайта. О семьях Сумеречных охотников нельзя было судить наверняка, некоторые черты передавались из поколения в поколение, но всегда встречались исключения. К примеру, Магнус всегда считал Лайтвудов скорее легко забываемыми. Ему нравились некоторые из них – Анна Лайтвуд с ее парадом разбитых юных дамских сердец, Кристофер Лайтвуд с его взрывами, а теперь и Изабель. Но не было Лайтвуда, который тронул бы его сердце, как тронули его некоторые Сумеречные охотники – Уилл Эрондейл, Генри Бранвель или Клэри Фрэй. До тех пор, пока не появился Лайтвуд, который был незабываем, пока не появился Лайтвуд, который не просто тронул, а пленил его сердце.
– Почему ты улыбаешься сам себе? – спросила Катарина с подозрением.
– Я просто подумал, что жизнь полна сюрпризов, – сказал Магнус. – Что случилось с Академией?
Примитивная девушка не смогла бы дразнить парнишку Картрайта, если бы его не заботило ее судьба, если бы он не видел в ней личность, если бы он пренебрегал ей, а Магнус бесчисленное число раз видел, как нефилимы пренебрегают примитивными, да и жителями Нижнего мира. Катарина колебалась.
– Пошли со мной, – сказала она, – я хочу тебе кое-что показать.
Она взяла его за руку и вывела из обеденного зала Академии, ее голубые пальцы переплелись с его, украшенными синими кольцами. Магнус подумал о ребенке и нашел себя вновь улыбающимся. По его извечному мнению, синий был самым прекрасным цветом.
– Я ночую в старой комнате Рагнора, – сказала Катарина.
Она упомянула старого друга уверенно и спокойно, без намека на чувства. Магнус сжал ее руку чуть сильнее и держал, пока они поднимались на два лестничных пролета и шли по каменному коридору, стены которого были увешаны гобеленами, изображающими великие свершения Сумеречных охотников. В нескольких гобеленах зияли дыры, одна из которых обезглавила ангела Разиля. Магнус опасался, что какая-то кощунственная мышь притаилась за гобеленами.