— А что, я должен на всякий сброд после своей работы еще и внимание обращать, когда глаза и так уже не смотрят на таких, как вы, уродов? — поинтересовался Федотов, устало вздыхая. Да, одной сигаретой ему не обойтись. В их классе был один такой кадр. Когда они еще учились вместе, он сразу подбился к стайке отмороженных старшеклассников и стал ходить, задрав нос и оскорблять всех, кого ни попадя. А потом, когда все мальчишки из их потока пошли в армию, решил от нее откосить, найдя у себя какое-то там заболевание.
— А где же твой дружок закадычный, Матюшенька Федоров? — морда одноклассника, которого Владимир даже вспоминать не хотел, нагло улыбалась, прося хорошего кулака в нос.
— В сырой земле закопанным лежит, когда пытался таких уродов, как ты, на свете белом жить спокойно оставить, чтобы вас всякое поганье черное не перерезало ночью, если бы в ваши дома пришло, — глаза Владимира жестко сверкнули, а руки сами в кулаки сжались — эта наглая морда еще и имеет право так про его лучшего друга говорить?
— Ой, герой нашелся! — воскликнул детина, явно довольствуясь своим мнимым преимуществом. — А может, и ты там был?
— Я, в отличие от тебя, от армии не бегал! — Владимир развернулся и стал медленно подниматься по ступенькам, все еще ожидая нападения со спины.
Но одноклассничек не стал рисковать и созывать своих шестерок — а вдруг Федотов не врет, и на самом деле там побывал? Да еще и в спецназе служил? Если так, то им не поздоровится тогда явно!
Федотов вышел из перехода, выкинул сигарету и закурил новую. А в голове опять появилась навязчивая идея о том, что Матвей жив. Вот только как его теперь найти?
Часть 11
Автобус остановился на площади перед небольшим вокзалом, устало скрипнув в последний раз, словно прося, чтобы его наконец, отправили на покой, подняв вокруг себя огромные клубы пыли, как будто в знак подтверждения всех догадок, что ему пора на пенсию.
А полковник-то оказался прав! Городок действительно крохотный по размерам! Не успел он сойти со ступенек автобуса, хотя был не единственным пассажиром, а на него уже глазеют местные аборигены! При том, что их не видно в принципе — все попрятались от палящего зноя.
Солнце, стоявшее почти в зените, казалось, поставило себе задачу расплавить весь город полностью, чтобы никто из приезжих не думал о том, что им тут будет — как в раю.
Время подбиралось к полудню, и жар в расплавленном воздухе чувствовался все сильнее. На улице не было даже ни одной бродячей собаки — каждая живая тварь попыталась спрятаться от этого пожара куда-нибудь в прохладную тень какого-нибудь строения. Камни на площади раскалились настолько, что, казалось, подошвы обуви сейчас просто расплавятся и останутся прямо тут, на мостовой. А дальше идти придется босиком, зарабатывая ожоги на свои ступни.
Даже камни, из которых вокруг площади были сложены все здания, казалось, готовы были расплавиться в любой момент. Просто их что-то останавливало от такого решения. Вот только что?
Похоже было, что такая погода здесь привычна, поэтому все приехавшие — человек десять еще, постарались как можно быстрее укрыться кто где, чтобы спрятаться от палящего зноя.
Мужчина, облаченный в белые тонкие брюки, такую же рубашку и тонкую светлую куртку, перекинул из одной руки в другую тяжелую сумку и направился прямиком в сторону спрятавшейся в зарослях винограда небольшой кофейни, в которой, должно быть, было хоть немногим прохладнее, чем на улице.
Солнце решило сразу начать атаку со всех флангов и с каждой минутой нахождения на открытом воздухе начинало жарить все сильнее.
С лица приезжего пот стекал в несколько ручьев такими потоками, что даже на спине его куртки буквально уже через две минуты стали едва заметны потеки влаги. Пот затекал в глаза, отчего приходилось то и дело снимать солнечные очки, без которых тут можно было просто ослепнуть с непривычки.
Кофейня, располагавшаяся на другой стороне площади, казалась неким маленьким островком прохлады. А гроздья винограда, свисавшего настолько близко к столикам, что можно было дотянуться до них свободно рукой, не вставая со стула, и сорвать себе несколько ягод в добавление к десерту, добавляли ощущения, что сразу попадаешь в рай.
В кафе никого не было, если не считать четырех развалившихся недалеко от входа собак, которые даже не отреагировали на вошедшего, только лениво дернули носом, когда в помещении появился посторонний, да хозяина, выполнявшего одновременно роль официанта. Следом за приезжим в спасительную прохладу кафе нырнули и три молоденькие девчушки — школьницы, скорее всего, которые решили тоже спрятаться от жары в этом месте, а заодно и поглазеть на интересного мужчину.
Девушки, весело щебеча, что было удивительно в такую погоду, оглядели с ног до головы приехавшего незнакомого мужчину, и, оставшись недовольны осмотром, сразу потеряли к нему всякий интерес.
Только хозяин оставил во взгляде заинтересованность, потому что прекрасно понимал, что от этого посетителя его выручка за сегодня явно увеличится. Иностранец он все-таки.
Воздух не колыхался ни от одного, даже малейшего, порыва ветерка. И все вошедшие сразу окунулись в тонко растекающийся по помещению запах свежесваренного на углях кофе.
Мужчина сел за столик в самом углу заведения. Отсюда просматривались полностью и все кафе, и площадь перед ним с автобусной остановкой. И маленькая гостиница напротив, в которой должны были остановиться те, из-за кого он сюда приехал. Была у этого места и еще одна приятная особенность — здесь можно было спокойно отдохнуть от жары, ибо виноградные лозы мягко спадали до самого пола и колыхались от малейшего движения внутри кафе или снаружи, образовывая небольшой сквознячок.
Хозяин с улыбкой подошел к этому приятному в мертвый час гостю. Они долго не объяснялись друг с другом, прекрасно поняв желания и возможности друг друга, благо оба свободно владели английским. И услужливый хозяин тут же бросился исполнять желание своего гостя.
Несмотря на жару, гость продолжал сидеть в тонкой матерчатой куртке. Что уж он там скрывал, было неизвестно, но снимать ее он не хотел никоим образом. Как и не выпускал из своего вида спортивной сумки, которая стояла с внешней стороны стола.
Он взглянул на дорогие наручные часы, которые входили в диссонанс с одеждой, никак не выделявшейся ценой и качеством, и едва заметно улыбнулся. Тот, кого он ждал первым, еще только на подъезде к Афинам. А он должен приехать самым первым. Потому что ловко смог избавиться от приставленного к нему в Москве наблюдения и самым первым отправился на место встречи.
Мужчина расслабился и откинулся на спинку плетеного кресла, в котором так хорошо отдыхалось после тряской дороги, и приготовился ждать свой кофе, который должен быть еще лучше, чем в Афинах. А уж если сравнивать его с той бурдой, которую подают в московских кафе и ресторанах, то это нечто абсолютно несуразное!