Может, действительно тогда не нужно было соглашаться? Когда полковой особист к нему с таким заманчивым предложением подошел? И действительно их встреча с Ириной произошла бы на порядок раньше? Не было бы всей этой грязи? И Виктора этого, который нас расстрелял, тоже не было бы?
Хотя… А как я мог ее встретить раньше, если меньше года произошло с нашего семейного переезда в Москву до моей армии? Нет, по-другому жизнь сложиться уже не могла… Видно, это на роду, или как там говорят, у меня написано!
Вот только гадать сейчас тут нечего — чем быстрее все дела закончу, тем быстрее в Москву вернуться смогу!
Мдаааа, Александр Сергеевич! Философом решил заделаться, батенька? А почему бы тебе еще о смысле жизни не задуматься? Можно, почему бы и нет? Вот только генерал расстроиться — у его агента, на которого сейчас слишком много обязанностей возложено, крыша потекла совсем! И я расстроюсь — к Ирине я со съехавшей крышей точно вернуться не смогу совсем! А еще сорву генералу операцию, которую он со своими штабными солдатиками распланировал — Ирине тогда точно спокойного житья не будет! Нет, с ума лучше не сходить, и о смысле жизни пока не думать — так, когда пенсия подойдет, тогда и можно будет задуматься. А пока нельзя. Надо работать!»
Мужчина аккуратно встал, чтобы не делать лишних движений и не нарушить этот хрупкий баланс камней, и стал спускаться к идущей внизу дороге медленным шагом. Места здесь были очень красивые, и каждый раз он не хотел отсюда уезжать, уходить — Дагестан всегда поражал его спокойствием своих гор и долин. А в этом месте как раз можно было и полюбоваться хмурой красотой этого древнего края, и отдохнуть от шума и суеты, царивших постоянно в лагере, и собраться с мыслями, чтобы распланировать свои действия дальше.
На самом деле он находил красивые и уединенные места почти по всему Дагестану, где бы ему не приходилось оказаться. И здесь, километрах в пяти по дороге среди острых камней, есть высокогорный луг с мягкими стогами свежего сена и участками, где трава еще не была скошенной. И тишина. Такая тишина, что даже звуки от частых перестрелок туда не проникали. Иногда, выполняя свою роль инструктора по спецподготовке молодых солдат, он брал их с собой на этот луг. Но ребята очень быстро уставали — не привычные к нагрузкам избалованные юнцы не могли и километра пройти и начинали ныть, что устали и не могут идти дальше.
А ему это и не нагрузка вовсе была — в учебке, которую пришлось пройти перед Чечней, ему приходилось испытывать и не такое! А потом спеццентр ФСБ, где его снова учили и переучивали. И тоже ничего легкого там не было. Но эти ребята — они же не агенты? Вот только голову из-за них терять не хотелось! И он их потихоньку приучал, потому что здесь по-другому было не выжить!
Какая же услужливая эта собака-память! Опять прямо быстренько подложила воспоминания! Получите пожалуйста! Не забудьте попробовать во всей их красе! Очень быстро, несмотря на все попытки загнать это все в подкорки, всплыли опять перед глазами картины из учебного центра уже после войны, куда он попал. И то, как он попал. А еще лица тех парней, которые не смогли там выжить. Они все вместе начинали — кто-то также, как и он, после ранения и ошибочного признания умершим, кто-то по своей воле, кто-то романтики хотел. Сколько же их тогда погибло? Кто-то сам покончил с собой, не справившись с прессингом и теми условиями, в которых они жили, кого-то убили в поединках, когда они потеряли весь рассудок и остались только как роботы, как бессловесные куклы, которые только и нужны были, что для отработки смертельных боев. Как же мало ребят оттуда вышло? Ведь они все должны были стать не просто офицерами, которые вошли бы в элитные подразделения спецназа. Из них делали профессиональных убийц, в машины, которые могли только исполнять приказы, но оживляя иногда и вбитую в них творческую жилку. С одной стороны — перед ними ставили приказ, который они должны были выполнить. Но с другой — этот приказ должен быть обработан так, чтобы не было ни малейшей ошибки!
Почему ему дали право так сильно отличаться от остальных выпускников? Почему ему с самого начала дали право думать? Неужели из-за того, что он так и не сломался до конца? Не задумался и не попросил ни разу закончить все это с ним? Ему же хоть частично сохранили жизнь нормального человека. И он не просто ликвидировал ненужных людей, а делал так, что вокруг этих людей все обстоятельства складывались так, что они сами принимали решение полностью отойти от дел и больше не появляться на виду. Нет, без крови, увы, тут не обходилось. Но это было очень редко и только тогда, когда другие способы уже не работали. А потом он каким-то образом попал во внимание генерала. И теперь у него добавилось еще работы, но она практически полностью перечеркнула то, что было раньше — теперь он занимался расследованием сложных, настолько запутанных ситуаций, что при простом взгляде думалось, что все эти события никак друг с другом не связаны. Его расследования, которые он проводил и по поводу многоходовых операций, которые делали другие, нередко становились основой или причиной для разных спецопераций, завершающихся разрешением давно назревших проблем.
Мужчина сбавил и без того медленный шаг и обернулся на натужный звук старого двигателя, тарахтевший сзади. Скала, которую он только что покинул, провожала своего гостя приветливым видом и ласковой зеленью, которая словно посылала ему лучи хорошего настроения. А за ней виднелся серпантин, по которому тяжело взбирался мощный, но очень громоздкий для здешних дорог «Урал».
Машина притормозила возле мужчины, скрипнув тормозами, и тут же распахнулась пассажирская дверь, откуда тут же высунулась усатая и небритая голова водителя. Как только он так вытягивается? У него же голова прямо на плечах сидит!
— В лагерь, Александр Сергеевич? — водитель испугался, что, распахивая дверь, задел шедшего человека.
— В него! — мужчине пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум двигателя. — На борт возьмешь?
— А что мне? Не на своих же плечах! — улыбнулся водитель и вернулся в нормальное положение за рулем.
Мужчина ловко забрался в машину, захлопнул дверь и уставился на капот машины — эта чертова память опять подложила ему воспоминания. О том бое, после которого все так изменилось в его жизни.
Часть 4
Наверху прострекотал пулемет. Пули цепочкой вошли в землю, подняв небольшие фонтанчики пыли, грунта и осколков камней.