Урызмаг спросил:
— Каков срок жизни одноглазых?
— Срок нашей жизни — триста лет, — ответил великан. — Но многие не дожили до этого срока, поубивали их нарты, кто мечом, кто стрелой, кто хитростью. А возглавил нартов человечек по имени Урызмаг. И вот я оказался самым старшим из одноглазых, а ведь мне еще двухсот лет не исполнилось.
— Вправду ли Урызмаг так силен и отважен, как о нем говорят? — спросил Урызмаг.
Одноглазый вздохнул:
— И силы в нем немного, и не храбрее он других человечков. Только хитер этот враг одноглазых, хитер он, мелюзга ты горная, и такой же уродливый, как и ты: ведь у него два глаза!
Сварилось мясо трех овец. Одноглазый съел их в один присест. Запив мясо жирным наваром, он уснул, только иногда бормотал во сне: «Завтра поем повкусней, завтра съем человека!»
А Урызмаг не мог уснуть: думал он свою человеческую думу. Посмотрел нарт на спящего великана и увидел, что его единственный глаз не смыкается, налился красной кровью. Решил Урызмаг: «Будь, что будет, а выколю единственный глаз чудовища. Пусть я погибну, но зато перед смертью взгляну на мир, как человек, а не тупо уставясь в землю, как скотина, или застыв неподвижно, как вещь!»
Урызмаг схватил горячий вертел и вонзил его в глаз великана. Одноглазый взвыл от боли: он ослеп. В ярости стал он шарить поросшими густой шерстью руками по земле — он искал Урызмага. Но Урызмаг притаился в дальнем углу пещеры, не дышал. Ослепший одноглазый крикнул голосом бессильной злобы:
— Так я и думал с самого начала, что ты — Урызмаг! Но ты отнял у меня зрение, а я отниму у тебя жизнь. Поймаю тебя — убью, и твоя кровь исцелит меня!
Между входом в пещеру и абра-камнем забелела узенькая полоска: настало утро. Слепое чудовище отвалило кончиком мизинца абра-камень. Прислонясь к входу в пещеру, одноглазый раздвинул поросшие лохматой шерстью ноги и стал выпускать на волю свое стадо. Он зажимал на мгновение между коленями каждую овцу и ощупывал ей спину и бока. Но разум человека всегда осилит хитрость чудовища. Заприметил Урызмаг, что у вожака стада, у бородатого козла, длинная шерсть. Урызмаг лег под козлиное брюхо, вцепился руками в шерсть. Великан ощупал спину и бока вожака стада. На левом боку — никого, на правом — никого, на спине — никого. Одноглазый выпустил козла из пещеры, и вожак овец вынес Урызмага на волю.
Когда великан выпустил из пещеры последнюю овцу, он завалил изнутри вход в пещеру абра-камнем и стал снова шарить повсюду руками, искать Урызмага. И вдруг снаружи донесся до одноглазого голос человека:
— Не ищи меня в пещере, ищи меня на воле!
Этот голос потряс одноглазого. Он не мог понять, как Урызмаг выбрался из пещеры. Сердито отвалил он абра-камень от входа в пещеру и вышел. Давно рассвело, но для него кругом была тьма. Он сказал тоскливо:
— Ты ослепим, меня. Победило твое счастье. Что дальше думаешь делать?
— Вот что я думаю делать дальше, — сказал Урызмаг. — Я хочу истребить всех одноглазых. Ты — враг людей, но скажи честно: кто сильнее — мы, люди, наделенные умом и добротой, или вы, одноглазые, наделенные алчностью и злобой?
— Вы, люди, сильнее, — услышал Урызмаг ответ слепого чудовища. — Отнял ты у меня глаз, оставь мне жизнь. А за мою жизнь отдаю тебе золотое кольцо. В нем — моя сила.
Одноглазый снял с мохнатой руки золотое кольцо и кинул его Урызмагу. Но умен был храбрый нарт: надел он кольцо на ногу овцы. И едва надел, как стало звенеть кольцо не умолкая, ибо овца не стояла на месте. Слепой великан погнался вслед за звоном, схватил нечто живое, но то был не Урызмаг, то была овечка!
— Перехитрил меня ты опять, — сказал одноглазый. — Но если ты наделен умом и добротой, то в тебе есть жалость. Пожалей меня, и ты не прогадаешь. Есть в моей отаре черная овца. Зарежь ее и намажь свои глаза кровью ее сердца. Если ты это сделаешь, то откроются твоим глазам все недра, все сокровища земли. А потом я намажу свои глаза желчью из желчного пузыря овцы и прозрею: мне — зрение, тебе — богатство. Разве не ладно будет, Урызмаг?
Чудовище может быть порою хитрым, как человек, но никогда оно не бывает прозорливым, как человек. Разве предвидел одноглазый, что не кровью овцы, а ее желчью намажет свои глаза Урызмаг! Вожак нартов глянул на землю, и глубины ее открылись его взору. А желчный пузырь овцы Урызмаг наполнил кровью ее сердца, положил пузырь на овечью шкуру и сказал одноглазому: «Бери!»