Внезапно услышал Тха в первозданных садах переливчатое пение. Это пели птицы. Удивился Тха:
— Кто создал пернатых? Я или не я дал им очарование голоса и восторг полета?
Сомнение закралось в душу главы богов, и тогда он услышал протяжный рык. Оказалось, что в первосотворенных лесах рыщут разнообразные звери. Но кто сотворил зверей? Тха не знал этого, и мы об этом никогда не узнаем, но в нашем сердце есть пытливость и нет обиды, а в сердце бога Тха закралась злость, и желчь его пролилась на землю, и родились из этой желчи рогатые бесы и одноглазые чудовища-великаны. Они помышляли только о зле, ибо породила их злость главы богов. Увидев их, сильно огорчился Тха, и в его разум проникло страдание, и это страдание одарило его высшим понятием. Уразумел Тха, что только существа людского рода способны одолеть зло. Когда Тха понял это, он обратился с великой просьбой к самой Жизни:
— Сотвори людей для блага земли.
И Жизнь, которая превыше всех богов, вняла просьбе Тха, и появились на земле люди.
Вначале обиталищами людей были пещеры. Корыто делалось тогда из камня, сито — из дерева. Именно в это время, не раньше и не позднее, бог огня стал супругом богини земли. Земля зачала и через девять лет и девять дней родила мальчика. Богиня земли назвала его Деветом Златоликим, потому что как золото сияло личико ребенка. А богиня воды искупала его рано утром в реке, напоила его чистой родниковой водой и стала воспитывать мальчика. Она не только давала ему питье и пищу — она его научила языку воды. А богиня земли научила его языку камня, а бог огня — языку пламени.
Тело Девета было из железа, кровь — из огня, и ярко полыхало пламя в его груди. Однажды он взобрался на вершину горы и повел беседу с камнями. Обрадовались камни тому, что человек свободно разговаривает на их языке, и открыли Девету, что в них таятся сокровища, которые сделают человека сильным: железная руда и уголь.
Так Девет проник в существо камня. Он первый на земле расплавил железо, точно густую смолу. Предок молотобойцев, он сперва так справлялся с кузнечной работой: наковальней служил ему валун, горном — утренняя заря, мехами — шкуры лани, а молотом — собственный кулак. Голыми руками он мял, словно глину, раскаленное железо.
Пошел Девет к роднику. Там, где лежали дубовые обрубок и чурка, опустил он обожженные, натруженные руки в прохладную воду и обратился к своей воспитательнице, к богине воды, с мольбой на языке озер и рек:
— Научи меня, как быть дальше. Сил моих больше нет доставать из огня железо голыми руками. Надоумь, помоги!
Богиня воды ответила кузнецу на своем нежно журчащем языке:
— Посмотри на дубовую чурку, что валяется на берегу родника. Разве не похожа она на наковальню? Посмотри на дубовый обрубок: разве не напоминает он кузнечный молот?
Девет вернулся в кузню и, глядя на чурку и обрубок, сковал из железа молот и наковальню. Сподручней стало ему работать, но понимал он, что нужно ему и то, чем достают железо из огня, но как это сделать? Снова спустился кузнец к роднику. Он увидел, что на тропинке лежат крест-накрест две змеи. Девет пригвоздил острой палкой две скрестившиеся змеиные шеи. Смотрит кузнец: от нестерпимой боли то смыкаются, то снова расходятся головки змей, то смыкаются, то снова расходятся хвосты змей, но сами-то змеи скреплены острой палкой. «Вот оно, чем достают железо из огня! Вот они, клещи!» Так подумал первый нартский кузнец и вернулся в кузню.
Девет положил крест-накрест две железные полосы, накрепко их соединил, два конца сомкнул и сплющил, как две змеиные головки, два других конца спрямил и сблизил, как два змеиных хвоста. Так появились первые в мире клещи. Теперь все орудия кузнечного ремесла были у пращура молотобойцев!
Тут мы должны ненадолго прервать наш рассказ, чтобы объяснить тем, которые слушают нас, почему Девет и его соседи-горцы стали называться нартами.
В ту пору, когда вершина Эльбруса еще не была двуглавой, собирались на ней каждый год глава богов Тха, бог лесов и охоты, бог животных, бог птиц, бог плодородия и бог ремесел. Они собирались и пили са́но — чудную воду богов, брызжущую волшебной пеной. Сано окрыляло разум и умножало отвагу. Санопитием называлось это собрание на вершине Эльбруса. Однажды оказал Тха:
— Позовем на санопитие Девета. Он, правда, не бог, он всего лишь человек, но в кузнечном ремесле своем Девет — вы скоро в этом убедитесь — превзойдет даже бога ремесел. Он достоин быть нашим гостем.
Боги согласились, пригласили Девета на санопитие. Девет взошел на вершину Эльбруса и низко поклонился собранию небожителей. Бог плодородия преподнес ему чашу и сказал: