«Сколько я уже топаю?» — думал Гордей. — «Час? Два?»
Привыкший за годы службы к различным техническим помощникам, он инстинктивно поднял руку, и вперившись взглядом в запястье, выругался.
— Эх!.. Чтоб тебя!..
Надо будет при случае прикупить часы. Должны же они быть в этом нарисованном мире?
В памяти тут же всплыл учебник по древнейшей истории, с песочными часами на картинке.
«Не… Такие не пойдут…» — отмахнулся гном. — «Если только поставить дома на комод, да раба в придачу, чтобы переворачивал… Или лучше рабыню…» — облизнулся он.
Там, в прошлой жизни, на первом месте у него всегда стояла служба. И о том чтобы завести семью, родить детей, он даже не задумывался. Единственное местом которое коротышка мог считать своим домом, так и называлось. — «Кошкин дом».
Он любил царящую там атмосферу. Когда не появишься, — всегда тепло, уютно. Все тебе улыбаются…
Повсюду красивые и веселые девочки. На любой вкус. Хочешь мулатку? — пожалуйста! Двадцать форинтов час. Что-то поэкзотичнее? — сорок форинтов!
И даже когда ты зверски пьян, тебя встречают будто родного…
Накормят, отмоют, спать уложат. Еще и барышню покрасившее под бочек подсунут.
Утром конечно будет некислый такой счет, но что поделать, — это бизнес…
С трудом развеяв сладкие грёзы, он вновь уставился на как будто ставшие ближе, городские ворота.
Да… — хмыкнул Гордей, не Рио де Жанейро…
Стена, собранная из вертикально торчащих, заостренных бревен, возвышалась примерно на семь-восемь метров, производя одним только своим видом неизгладимое впечатление.
По всей ее длине, через каждые десять, пятнадцать метров, располагались небольшие сторожевые башенки, с узкими, прямоугольными амбразурами.
Такая картина наблюдалась по всей окружности городской стены, выбивались из общей массы лишь пара башен по сторонам от ворот. Они, выглядевшие куда более массивными и гораздо лучше защищенными, хмуро смотрели на мир сквозь длинные разрезы бойниц, словно предостерегая, или предупреждая о чем-то нехорошем.
Чем ближе Гордей подходил, тем больше ему хотелось развернуться и рвануть обратно.
Уж больно негостеприимно все это выглядело.
Но дело есть дело, и даже если что-то пойдет не так, максимум что ему грозит, это конфуз на респе.
Успокоив себя таким образом, коротышка подошел совсем близко к запертым, — это днем то?! — воротам, и недоуменно разглядывая узкие щели окошек, остановился.
— Эй! Открывайте вашу мать! — задрав голову кверху, заорал он.
Никакого эффекта.
Еще пару шагов, и снова.
— Есть тут кто живой!?
Может показалось, но вроде как что-то мелькнуло в одной из щелей.
Обнадеженный, коротышка подошел вплотную и протянул руку к огромному, выполняющему роль дверной ручки, кольцу.
«Бах-бах-бах!»
Принялся долбиться он.
«Бах-бах-бах!»
Изнутри по прежнему не доносилось ни звука, но тяжеленная створка ворот чуть дрогнула.
— Открывай! — заревел Гордей, и что есть мочи навалился на нее.
— Тяжелая какая… — скрипя от усердия вместе с деревом, выдавил он.
— И раз! И два! И три! — перешел в раскачку коротышка. — Навалиись!!
Наконец, не выдержав напора, огромная воротина медленно поехала назад.
— Вот и славно!
Обрадовался Гордей, кое-как протискивая широкое тело в образовавшуюся щель.
Оказавшись в своеобразном тамбуре, вроде шлюза, он задрал голову и напряженно уставился в зияющие по периметру, вырезанные с уклоном вниз бойницы.
— Здравствуйте! — сбрасывая охватившее его оцепенение, поприветствовал, возможно прицеливающихся сейчас в него хозяев. — Можно?
Но вокруг царило безмолвие.
— Что они тут… Уснули все? — смущенный царящей тишиной тихонько пробормотал коротышка.
Ну и ладно… Мы люди не гордые… — и он решительно толкнул ведущую из тамбура дверь.
Ровная брусчатка, на которой он стоял, упиралась в ссохшиеся от старости деревянные стены домов, оказалась покрыта густо рассыпанным слоем песка. У стен, там куда задувал ветер, слой был толще, на дороге же, на ее открытых участках, истончался до тоненькой пленочки.
Сами домики, будто клонированные, выглядели одинаково серо, всем своим внешним видом говоря путнику — не заходи… Нечего тебе тут делать…
Темные, незастекленные проемы окон, уныло смотрели на залитые солнцем стены, а кое-где оставшиеся целыми двери поскрипывали в такт дуновениям ветерка.
И если у Гордея еще оставались сомнения по поводу заселенности городка, то сейчас, когда он попал вовнутрь, коротышка понял, — жителей здесь нет.