— Я Виктор Вега, — скучающим голосом ответил гость, — а ты Андре Вьен. Вызываю тебя на поединок, и всё такое. Давай хватай свою ковырялку и погнали. Я тороплюсь.
Отморозок бросил взгляд на висящую на стене саблю, после чего резко просунул руку под подушку дивана и попытался вытащить оттуда пистолет. К его недолгому сожалению, он не успел даже навести его на своего убийцу. Острый конец посоха, пробивший ему горло, был быстрее.
Виктор глянул на лежащее перед ним тело, вздохнул и снял со стены саблю, обратив внимание, что за ней давно не ухаживали. Почему-то ему показалось, что сабля принадлежала не этому отбросу, которому он одним движением срубил голову.
Пришедшее следом Оживление прямо скажем не впечатляло: пару раз будто несильно ударило током, взорвались лампочки и телевизор. Молний, бьющих с небес, не было, он даже не подумал орать, и вообще как-то бедненько вышло. Даже стекла не разбились.
А вот почистить полученные знания пришлось: слишком уж много мерзости среди них было. Заодно он узнал, как погиб учитель выродка — тот просто зарубил мужчину во сне. А вот у учителя знания как раз были: из полезного только почти полвека тренировок с мечом. Хотя умение игры на гитаре тоже могло пригодиться, пусть даже там и не профессиональный уровень был.
Очистив саблю, Виктор убрал ее в свою сумку, после чего накинул невидимость и покинул этот свинарник, не забыв вежливо запереть за собой дверь. У него была еще куча времени на оставшихся двоих.
Вторым он выбрал собачника, хоть тот и располагался почти на границе города. Вот его пришлось подождать, хотя время было потрачено не зря: Виктор обыскал жилище Каниса. Уединенный домик, расположенный на самой границе парка, явно не принадлежал его нынешнему жильцу. Хотя бы потому, что фотографии в доме принадлежали пожилой семейной паре.
Почувствовав приближение Бессмертного, Виктор вышел на крыльцо. Сам Канис, так же, видимо, почувствовав Бессмертного в доме, уже обнажил свою шпагу и послал своих ротвейлеров вперед себя к дому.
— Я Виктор Вега, — представился волшебник, игнорируя приближающихся собак, — приступим?
— Зря ты сюда пришел, — злобно усмехнулся собачник, расслабляясь и опуская свое оружие. После чего он щелкнул пальцами левой руки, и события понеслись вскачь.
Собаки рванули в атаку на Виктора, а он им навстречу. За секунду до столкновения он послал сигнал собакам, отчего они мгновенно развернулись и, скуля, прыснули в стороны. Изрядно удивив этим своего хозяина.
Виктор же, только набирая скорость, мчался к Канису, который в явном испуге и недоумении поднял шпагу и попытался встать в стойку. Единственным результатом этого действия явилось то, что размашистый удар тяжеленного посоха пришелся ему прямо по выставленной вперед руке. От удара шпагу выбило из очевидно сломанной руки.
Вот только собачник не успел даже осознать, что остался безоружным, как выполнивший небольшой полукруг посох уже прилетел ему в голову, мгновенно убив.
«Мда уж, — подумал Виктор, направляясь к отлетевшей шпаге. — Вроде бы триста лет, а ума нет. Хотя он охотился только с собаками, так что его растерянность не удивительна. Наверное, потому и не сообразил, что драться таким образом против двухметрового дрына — идиотская затея».
Подняв шпагу, он порадовался, что за этой хоть ухаживали. Правда, вот в ее способность срубить голову он как-то усомнился: больно легкой она ощущалась после посоха. Отправив еще один трофей в сумку, Виктор отправился обратно к телу, на ходу превращая один из концов посоха в подобие глефы. Подойдя поближе, он размашистым движением рубанул по шее собачника, не просто отрубив голову, но еще и вогнав лезвие глубоко в землю. Благо, что оно легко убиралось.
И в этот раз спецэффекты были! Сперва вокруг поднялся ветер, как смерчем закручивая воздух. Следом появились небольшие молнии, бьющие вокруг. А вот дальнейшего Виктор уже не видел, потому что здоровенная молния поразила его самого. Его мышцы разом напряглись, и пришла боль. И он закричал. Вот только от боли он кричал не дольше пары секунд, потому что к боли присоединилось наслаждение, постепенно замещая ее.
Виктор не знал, сколько длилось это представление, очнувшись только когда не было ни молний, ни ветра. Зато осталось послевкусие от самого яркого кайфа и экстаза. Это было лучше самого интенсивного оргазма и сопровождалось чистым восторгом.