— Ерунда, — бросил Виктор, не сводя взгляда с Цири.
— Мда уж, — прокомментировал увиденное Снейп. — Впервые вижу исцеление молниями. — Тут он, похоже, выразил общее мнение.
Дождавшись окончания речи Дамблдора, Виктор чуть ли не первым рванул в заднюю комнату, опережая других директоров, Крауча и Снейпа с Макгонагалл. Взглянув на трех чемпионов, он слегка ухмыльнулся: Цири уже о чем-то болтала с Флёр, а Крам удивленно смотрел на это. И выглядели они так, что никто из гостей и не заподозрил бы, что Цири всего четырнадцать лет.
— Ну что же, — потер руки Бэгмен. — Пора дать чемпионам соответствующие инструкции. Эта честь, Барти, представлена тебе. Не возражаешь?
— Конечно, — сухо ответил Крауч и, выйдя на центр комнаты, встал перед чемпионами. Произнеся свою речь, он обернулся к Дамблдору и спросил: — Есть что дополнить, Альбус?
— Нет, всё было ясно и по существу, — с улыбкой ответил Дамблдор. — Разве что, Барти, вы не останетесь на ночь в замке?
— С удовольствием приму ваше приглашение, — официальным тоном ответил Крауч.
— Профессор Каркаров, мадам Максим, от рюмочки на ночь, надеюсь, не откажетесь? — предложил со смеющимися глазами директор. — Нам с Людо и Барти была бы приятна ваша компания.
Получив согласие от директоров гостей, Дамблдор обратился к чемпионам:
— А вам бы я посоветовал присоединиться к своим друзьям. Нельзя лишать их отличного предлога устроить шумное и веселое столпотворение, — стрельнув глазами на Цири, а затем на Виктора, он добавил: — Хотя, возможно, за одного чемпиона мне придется просить отдельно.
— Пускай сегодня празднует, — отмахнулся опекун девушки. — Страдать она начнет завтра.
От тона, которым это было произнесено, все чемпионы, да и не только они, вздрогнули.
Уже уходя, Крауч оглянулся, взглянул Виктору в глаза и после пары секунд раздумий кивнул. После чего продолжил свой путь, оставив мужчину гадать, что это означало. Вроде бы агрессии или недовольства отец упеченного им обратно в Азкабан сына не проявлял. Странно.
И Виктор не шутил, взвинтив и так интенсивные тренировки девушки до разумного максимума. Так что жаворонки каждое утро могли наблюдать, как преподаватель ЗОТИ и его подопечная бегают, прыгают, совершают какие-то акробатические номера. Причем делают это на удивительно высоких скоростях и с чрезвычайной интенсивностью.
Вот только это была скорее показуха, ничем особо не отличающаяся от их ежедневных разминок. Только сейчас Виктор решил выставить ее на всеобщее обозрение, чтобы все поняли, что он наказывает девушку за ее своеволие. Ну и не удивлялись в будущем ее прекрасной физической форме.
Про сам будущий конкурс они с Цири практически не говорили. Девушка, похоже, решила справляться с заданиями без подсказок от явно информированного опекуна. Правда, на нее весь Гриффиндор работал, выискивая любые намеки на предстоящее задание. Сама же Цири оттачивала заклинания и тренировалась, тренировалась и еще раз тренировалась. При этом не забрасывая учебу.
В очередное утро, после получения утренней почты, от стола Гриффиндора раздался заливистый смех Цири, привлекая всеобщее внимание. Девушка читала статью в «Ежедневном пророке», смеялась, пыталась читать дальше, но смех не позволял ей и слова вымолвить. Сидящие вокруг недоуменно улыбались, явно не понимая причин такого веселья.
— Хм, мне вот стало интересно, что там написано, — сказал Виктор, предполагая, что у него реакция будет совсем иная. Услышав эти слова, у ближайшего стола Пуффендуя взметнулось сразу три свернутых в рулон газеты. — Благодарю, мисс Эббот, — он приманил к себе газету ближайшей девушки. Начав читать, он поразился отсутствию особой грязи, но не смог продолжить после слов о своих взаимоотношениях с подопечной.
Стоит признать, Виктор с честью выдержал это испытание и не проявил бурной реакции. Только покраснел и прикрыл рот рукой, стараясь физически удержать рвущиеся звуки.
— Виктор, с тобой всё в порядке? — обеспокоился Флитвик. — Не может же там быть всё так ужасно?
От этого вопроса Виктор всхлипнул и все же пустил слезу. Окружающие с ужасом смотрели, как плачет их почти всемогущий профессор. А тот сделал несколько глубоких вдохов, возвращаясь в нормальное состояние, и закрыл газету.
— Со мной все в порядке, прошу прощения, — вытирая слезу, ответил он, закончив читать на словах «приютил бедную сиротку». — Просто я не читал ничего смешнее в этом году. Пожалуй, пошлю Рите Скиттер письмо с благодарностью. Давно меня так не смешили.