На попутках добрался до городка. У здания штаба столкнулся с группой радостных авиаторов, несущих в руках звякающие пакеты. Один из них бережно держал поднос с жареным поросёнком. Увидев моё озабоченное лицо, добрые морские лётчики предложили мне плюнуть на всё и отметить победу содержимым пакетов, закусывая чудесным жарким. Посмотрев на уткнувшийся в зелень пятачок, вспомнил себя получасовой давности.
- Друзей не ем,- сказал я и решительно вошёл в штаб.
Минут через двадцать явился вызванный мною по телефону командир Ан-12. Вечером он выглядел значительно лучше. Генерал был не прав, я не подминал под себя транспортную авиацию. Она сама, в лице этого, неудачно похмелившегося с утра капитана, легла под меня и, глядя снизу вверх телячьими глазами, умоляла перенести вылет на утро. Хотя глаза у него должны быть лошадиные. Так как вчера, меньше, чем за сутки до начала учений, бравый пилот был замечен в довольно странной компании. Очень нетвёрдой походкой он двигался в сторону профилактория, ведя на поводу лошадь. У них ни как не получалось идти в ногу, и лошадь постоянно тыкалась капитану в спину. Немного позади шёл матрос, внимательно следивший за сладкой парочкой. Эту картину мы наблюдали из окна нашего жилища. Подойдя к входу в здание, капитан и лошадь остановились. Человек повернулся к животному и заговорил с ним. Лошадь слушала, грустно опустив голову. Она не поддалась ни на уговоры, ни на дёрганье уздечки, наотрез отказавшись заходить в профилакторий. Поняв это, лётчик что-то шепнул ей на ухо, наверно попросил подождать, и скрылся в здании. Воспользовавшись этим, матрос тут же оказался рядом. Через мгновенье они ленивой «дембельской» рысцой поскакали туда, откуда пришли. Так коварно покинутый своим четвероногим товарищем, капитан быстро успокоился и лёг спать. А утром сознался, что просто хотел покормить в комнате бедное животное.
- Хорошо, что только покормить. А то и надругаться в таком состоянии могли над лошадью, - сказал я в ответ.
В общем, на момент нашей второй за день встречи капитан был почти что свеж. А так как заместитель командующего не знал о его похождениях и возможной склонности к зоофилии, то наш совместный телефонный разговор закончился вполне мирно. Проинструктированный мною командир Ан-12, только кивал в трубку и использовал те же, что и я, стандартные фразы. Получив последние указания, мы бросились их выполнять.
Моего броска хватило до соседнего кабинета. Там мне налили стакан за победу и дали закусить аппетитной поросятиной. А то с утра маковой росинки во рту не было. Чувствуя, как тепло от питья и еды разливается по телу, я подумал, что даже оттраханный подполковник свинье не товарищ.
Возвращение домой прошло буднично, без приключений. На разборе учений командующий лишь мельком упомянул, что из-за нехватки топлива не удалось отработать на таком-то полигоне. Это была реабилитация и, одновременно, «снятие» меня с должности «руководителя» учениями авиации и флота. Жезл как-то незаметно растворился и без последствий вышел из организма. Но видимо, маленький кусочек, зацепившийся за почку, помог мне дослужиться до полковника.
Здесь я!
Похожая история, можно сказать, её гражданский вариант, звучит в исполнении известного юмориста. Это когда водителя троллейбуса, пытавшегося снаружи закрыть двери, самого заталкивают на заднюю площадку.
Так вот. Произошёл этот случай в те далёкие времена, когда деревья были ещё маленькие, земля тёпленькая, а в вооружённых силах постоянно чего-нибудь не хватало. То есть, в девяностые годы прошлого столетия.
Как-то в один из дней этого богатого на события периода, в армии закончились аккумуляторы. Не то, чтобы они совсем закончились. Они просто стали такими старыми, что не поддавались зарядке и сыпались мгновенно. А на новые у Министерства обороны не было денег. Я видел вертолёт, экипаж которого, приземлившись на площадку у мишенного поля, не выключал двигатели более часа, пока искали остатки ракеты, так как не было уверенности, что аккумуляторных батарей хватит хотя бы на один автономный запуск.