- Тогда ясно все, - заключил Ренга. - Дальше и выяснять нет смысла. Привиделось и придумалось, вот ваш парень и попал под горячую руку.
- Не думаю, что командиру демаса станет приятно докладывать об инциденте наместнику, - начал Диркелл, не сводя взгляда с вербовщика, - возможно, удастся не придать делу огласки. Вербовщик третьего класса жив, так ведь, господин Титай?
Лекарь повернулся при упоминании своего имени с очень недовольным видом:
- Юноша будет жить. Но восстановление займет много времени: сломан нос, сломаны ребра, если начнет мочиться кровью, то не могу дать гарантии, что все будет хорошо. Да и в голове дырка.
На глазах Хлокита Жаркет превращался в гусеницу из бинтов, которые лекарь с поразительной быстротой извлекал из своей сумки. Столовую начал заполнять запах тшака, сухого порошка из корня одноименного кустарника, который не давал ранам загноиться. Хлокит ненавидел этот запах: он напоминал ему об увечьях и смерти.
- Я прекрасно понимаю, господин Диркелл, ваше желание не упоминать происшествие, так как оно принесет значительное беспокойство демас-коммандеру, но без наказания это преступление оставлять нельзя. Будем действовать по инструкции.
- По инструкции, так по инструкции, - сотник и вида не показал, что расстроился: не его люди участвовали в драке, так что лично у него проблем не предвиделось.
- А ты, - обратился сотник к повару, - отыщи сотника Эгвина, это его придурки. Точно.
- Слушаюсь, господин, - ответил повар и покинул столовую. Заговорил лекарь:
- Нужно отнести молодого человека в лазарет. Некоторое время ему понадобится уход и мое наблюдение. Прикажите...
- Не нужно, - остановил лекаря Хлокит, - я отнесу его сам.
- Как пожелаете, - вздохнул лекарь, - но берите и несите с осторожностью.
- Конечно, - Хлокит последовал указанию Титая и взял на Жаркета, словно родитель маленького ребенка. Сотники смотрели на эту картину с пониманием и некоторым восхищением: сила вербовщика поражала.
Он шел по территории гарнизона медленно, стараясь выбирать дорогу, чтобы ненароком не споткнуться или оступиться. Лекарь шел впереди, а сотники остались в столовой дожидаться командира напавших придурков. Хлокит подумал, что если кто-то попытается скрыть произошедшее, то он задействует свои связи в столице. В их работе всегда существовал риск расстаться с жизнью при помощи тех, кто хотел уклониться от службы, но терпеть побои и угрозы со стороны собственных воинов он точно не позволит.
Служба вербовщиков подчинялась сразу двум управам: армейской и казначейской. В мирное время, которым называлось то, когда Империя не вела масштабной войны с равнозначным противником, приказы и распоряжения отдавали имперские казначеи, а на случай войны управление передавалось военным. Хлокит, как и любой имперский бюрократ, находился в уверенности, что именно его работа ценится слишком мало, а объем ее чрезвычайно велик.
Он прошел в лазарет: квадратное каменное строение с толстыми стенами и маленькими окнами, которые давали мало света, но неплохо справлялись с притоком свежего воздуха. Из двух десятков коек свободными оказались все, кроме одной, что радовало: никаких повальных хворей в гарнизоне не имелось. Лекарь показал на койку возле стены с окном:
- Там его положите, господин Хлокит.
- Да, - он спустил Жаркета с рук и спросил у Титая:
- Не сочтите за назойливость, но он будет жить?
- Скорее всего да. Ведь боги привели вас в нужный момент, чтобы спасти его жизнь. Организм молодой, так что думаю, что справится.
- Это было бы чудесно.
- Буду стараться, а пока...
- Ступайте, вы мне мешаете, - ответил за лекаря Хлокит, чем вызвал слабое подобие улыбки.
- Все так. Все так.