— Уверяю вас, я уже подумал. Умение наносить неожиданные удары не является вашей сильной стороной, Кобарт. Этот шаг мы предвидели.
— Мне нет дела до вас и вашей возни! — взревел Кобарт. — Я хочу знать одно: способны ли вы предложить решение, которое могло бы меня устроить?
— Полагаю, что да. — Бомин выглядел абсолютно спокойным. — Вы утверждаете, что мы лживо освещаем вашу деятельность, не так ли? — Кобарт мрачно кивнул. — А что вы скажете, если взамен на ваше письменное обещание никогда больше не поднимать вопрос о национализации Корпорации я со своей стороны гарантирую вам равные возможности в средствах массовой информации? Вы получите столько же эфирного времени и газетных полос для своей пропаганды, сколько мы используем для критики вашей деятельности.
Как и предвидел Бомин, Кобарт отрицательно покачал головой. Настало время для главного козыря.
— Ну хорошо, а что вы скажете, если я обещаю в течение трех лет, оставшихся до следующих выборов, ни прямо, ни косвенно не критиковать вас?
Кобарт удивленно взглянул на него.
— Вы это всерьез?
— Никогда в жизни я не говорил серьезнее. Я обещаю, что если мы нарушим наше соглашение хотя бы один-единственный раз, то вы беспрепятственно сможете национализировать Корпорацию.
— Письменно? — недоверчиво буркнул Кобарт.
— Разумеется, — усмехнулся Бомин, открывая свой небольшой кейс из титанового сплава. — Смотрите, — он разложил документы перед Координатором, — я прихватил с собой несколько возможных вариантов соглашения. Честно говоря, я не ожидал, что вы ограничитесь полумерами, и приготовил эти бумаги так, на всякий случай. А вот и само соглашение, — Бомин извлек еще один лист, расписался и положил поверх остальных бумаг. — Вам нужно лишь расписаться под ним и поставить свою печать.
— Что-то очень легко мы договорились, — буркнул Кобарт, внимательно разглядывая документ. — Никогда не думал, что Георг Бомин так легко сдастся.
— Это было неизбежно, — сухо ответил Бомин, — с этим соглашением или без него, все равно в течение нескольких дней вы прибрали бы нас к рукам. А так по крайней мере я знаю, что вы не станете контролировать всю деятельность моей Корпорации.
Кобарт еще раз внимательно прочитал договор.
— Договор должен держаться в секрете до того момента, пока одна из сторон не нарушит его. Добавьте этот пункт, и я подпишу.
— Вы собираетесь нарушить договор? — спокойно спросил Бомин.
— Нет, — отрезал Кобарт. — Но в тот день, когда ты обманешь меня, я распну тебя с помощью вот этой бумажки.
— И до этого момента никто не будет знать о нашем соглашении? — с едва уловимой иронией спросил Бомин. — Что ж, у меня нет возражений по поводу пункта о секретности. — Он вписал в документ параграф, еще раз расписался и передал два экземпляра договора Кобарту.
Координатор в последний раз прочел бумаги и поставил свою подпись и личную печать.
— Надеюсь, мне не придется пустить в ход эту бумагу, — он швырнул один экземпляр Бомину.
— Поверьте, по нашей вине этого не случится, — Бомин подхватил договор, сдержанно кивнул, повернулся и вышел из кабинета.
На следующее утро правление директоров собралось вновь. На этот раз Георг Бомин пригласил не только членов совета, но и управляющих агентствами новостей. Как только все расселись, он зачитал документ, подписанный Кобартом. Сообщение произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
— Вы предали нас! — выкрикнул один из директоров.
— Зачем, черт побери, вы это сделали?! — поддержал его другой.
Каждый из присутствующих спешил высказать свое недоумение. Бомин спокойно переждал, пока утихнут гневные вопли.
— Я никого не предавал. Напротив, я спас вас всех. Подписав это соглашение, Кобарт подписал свой собственный политический некролог. Вы не поняли этого так же, как не понял и сам Кобарт.
— Объяснитесь!
— Разумеется. Ведь для этого я и собрал вас здесь. Чтобы понять, что произошло, вы должны прочесть между строк этого документа. Например, один из пунктов говорит о том, что мы обязуемся предоставить Кобарту равное время в эфире и равное пространство на газетных полосах. Иными словами, каждое наше проклятье в адрес Кобарта должно сопровождаться проклятьем со стороны Координатора. Но взгляните, следующим пунктом мы обязуемся никогда не критиковать официальную политику.
— Но это же бессмысленно! — воскликнул глава самого крупного информационного агентства.
— Отнюдь! — улыбнулся уголками губ Бомин. — Этот пункт всего лишь означает, что Корпорация никогда больше не станет критиковать Кобарта и его Администрацию, а Координатор, в свою очередь, никогда не получит возможность выступать в прессе.
— То есть мы станем поддерживать правительственную точку зрения, — с горечью откликнулся директор одной из телестанций. — Я немедленно подаю в отставку.
— Так вы все еще полагаете, что я предал Корпорацию?
— Да.
— В таком случае ваша отставка принята, — холодно сказал Бомин. — Вы недостаточны умны для своей должности. Теперь продолжим. Мы обязуемся никогда более не выступать против Кобарта. Но и за него выступать мы также не станем. Короче говоря, начиная с сегодняшнего дня мы вообще не будем упоминать его имя. Вплоть до следующих выборов вся информация, касающаяся деятельности Координатора и его Администрации, должна регистрироваться, но не более. Разумеется, возникнут определенные сложности: например, нам придется распространять информацию о новых сельскохозяйственных законах, принятых правительством в отношении Альдебарана IX. Мы передадим эту информацию, но воздержимся от каких-либо комментариев. Еще раз повторяю, имя Кобарта, что бы ни случилось, упоминаться не должно. Таким образом, ни при каких обстоятельствах он не получит ни времени в эфире, ни места на газетных полосах.