Но между тем, если не брать в расчет редкие примеры, со всей определенностью можно утверждать, что этого не произошло.
Способны ли вы объяснить мне этот парадокс с точки зрения Человека?
— Как археолог, не могу, — покачала головой Брис. — Но, наверное, археология и не призвана ответить на этот вопрос.
— А что тогда лучше подходит для этого?
— Наверное, антропология или психология, а быть может, и философия. Скорее всего ответ на такой вопрос нельзя дать в рамках одной науки. Прежде всего Человек с самого начала был существом плотоядным, таковым он остается и поныне, хотя и отрицает это. Условия его обитания на древней Земле требовали развития либо невероятных физических качеств, либо ума. Эволюция не может быть беспричинной, и в данном случае ее основой явилась необходимость выработать в себе что-то, что заменило бы не слишком выдающиеся физические данные. И у Человека начал развиваться мозг. И вот настал день, когда он изобрел оружие, которым стал убивать животных, дабы поддержать свою жизнь. Многие из нас считают, что именно это и определило всю нашу историю.
— Но такой путь вовсе не обязателен, — возразил Милнор. — Ведь в Галактике немало других плотоядных рас.
— Верно, — согласилась Брис. — Как я уже говорила, это только часть ответа, лишь один из факторов, повлиявших на судьбу нашей расы.
— А как же религия и все гуманные философские системы, созданные людьми?
— Но ведь религия служила людям не только духовной опорой, но и грозным оружием. Она предлагала Человеку всеобъемлющее объяснение непостижимых вещей и тем самым поддерживала его в трудные моменты. И в то же время именно религия помогала таким людям, как Моисей, разделять и властвовать.
— Это понятно, но почему люди потеряли веру?
— Трудно сказать. Но каждый раз, когда Человек достигал какой-то новой вершины, он терял часть своей веры. Так, например, научившись передвигаться по воздуху, он перестал восхищаться птицами, и умение летать превратилось из волшебства в самую обыденную вещь. Страница за страницей Библия перерождалась из Великой Книги просто в красивую поэзию. А если вас интересует, как мы утратили свои этические нормы, то здесь я ничего не могу сказать. Возможно, когда Человек полетел к звездам, он счел себя равным Богу, а значит, и свободным от выполнения его заповедей.
— Но люди нарушали заповеди и на Земле, — заметил чужак.
— Да, это так, — вздохнула Брис. — Наверное, библейские законы были придуманы для более совершенных созданий. А Человек ох как далек от совершенства.
И вообще, если бы я знала все ответы, то не прилетела бы сюда.
— Понимаю, — кивнул головой Милнор. — Если вы скажете мне, какой период вас интересует больше всего, то, возможно, я смогу вам хоть немного помочь и покажу наиболее многообещающие для раскопок места.
— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарила Брис, — но, по правде говоря, я сама еще не знаю. Моя раса терпит поражения по всем фронтам, она уже растеряла почти все, что имела. Человек гибнет. И я хочу понять, почему. Я хочу знать, что заставило нас пройти весь этот путь и как вышло, что сначала мы взлетели на самую вершину, а потом рухнули в пропасть. Если вы можете указать какую-нибудь точку во Вселенной и сказать: «Копайте здесь и вы поймете, что сделало Человека Человеком!», то я буду обязана вам до конца дней своих. Но такое вряд ли возможно.
— Увы! — развел руками чужак.
— Тогда мне стоит положиться на госпожу удачу! — Брис втянула в себя свежий холодный воздух. — Вы знаете, что, быть может, как раз на этом самом месте когда-то находился Эдемский сад? — Она откинула прядь волос. — Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, почему Человек покинул его. Вспомните, ведь он уходил из рая не тайком, а с гордо поднятой головой. Разве это неудивительно?
Они помолчали.
— Вы так не похожи на людей, с которыми мне доводилось встречаться, — сказал наконец чужак.
— В каждом из моих собратьев есть что-то от меня, а во мне — от каждого из них. Я жажду знаний. Быть может, именно эта черта определила путь, который и привел Человека к краху?
— Неужели это и впрямь была тяга к знаниям? Может, скорее, стремление обладать и повелевать?
— Не знаю, — пожала плечами Брис. — Могу сказать только одно. Есть много такого, что вызывает во мне стыд за свою расу. Но этот стыд не мешает мне гордиться нашими достижениями. Люди моего племени были истинными пионерами и воинами, они умели бросать вызов судьбе. Возможно, они часто оказывались там, где им нечего было делать; возможно, что им нередко приходилось наступать кому-то на ноги или даже на горло, но они шли вперед и побеждали. И вопреки всему я горжусь тем, что я Человек. Наверное, это грешно.
— Не знаю, что и сказать, Но разрешите мне, прежде чем я покину вас, задать еще один вопрос. Допустим, что все сказанное вами в той или иной степени правда. Скажите, почему вы тратите свое время, изучая расу, которая обречена? Зачем вы хотите узнать, в чем истоки достоинств, недостатков и всевозможных причуд Человека?
— Вы имеете в виду меня лично? Чужак кивнул.
— Я не уверена, — медленно сказала Брис, — но если говорить абсолютно честно, то, возможно, мной руководит обида.
— Обида? На кого?
— На всех тех людей, которым довелось жить в эпоху расцвета Человека. Было время, когда весь мир принадлежал нам, но теперь мы остались у разбитого корыта, и виноваты в этом они, наши предки. Возможно, я просто жалею о том, чего лишена и что могло бы принадлежать мне по праву рождения.
— Вы действительно так думаете? — спросил чужак.
— Возможно. А возможно, мне просто нравится вдыхать воздух этой земли, как вдыхал его мой далекий предок много-много веков назад. Разница лишь в том, что впереди его ждало великое будущее, а у меня есть только великое прошлое. Мне очень горько сознавать, что никогда больше не нарушит эту тишину ни зверь, ни птица, ни человек. Лишь шелест травы.