— Мортимер Кляйн, с которым мы познакомились в Занзибаре. Только что из Олбани, после воскрешения.
— Сибилла наверняка обрадуется, — улыбнулась Нерита.
— Она в городе? — не удержался Кляйн.
Мортимер и Нерита переглянулись. Кляйн чуть не покраснел. Никогда не задавай прямых вопросов! Черт бы тебя побрал, старый информатор!
— Вы скоро увидитесь, — сказала Нерита. — Ну что, идем обедать?
Вопреки ожиданиям Кляйна, кантина оказалась вполне приличным рестораном, куда сразу захотелось войти. Тяжелые темные портьеры разделяли умело спланированное на пяти или шести уровнях помещение на небольшие уютные кабинеты и альковы, обращенные к колодцу — пустому пространству в центре зала. Такой ресторан сделал бы честь роскошному тропическому курорту.
С едой вышло гораздо хуже: стандартные безвкусные блюда с автоматической раздачи. Еще один убийственный контраст. Да, они ничего не принимают всерьез… Выяснилось, что есть хочется не так сильно, как казалось в гостинице. Пока Кляйн ковырялся в тарелке, беседа Мортимера с Неритой летела мимо его ушей со скоростью, в несколько раз превышающей скорость мысли. Приспособиться к такому потоку обрывочных, старательно перемешанных иносказаний, намеков и особых словечек не представлялось возможным. Трудно представить, что они так себя ведут без задней мысли. Мало того, еще время от времени спрашивают: не правда ли? Приходится с умным видом улыбаться и кивать, кивать и улыбаться. Безусловно! Вне всякого сомнения!
Что же происходит? Раскусили и развлекаются? Приняли за своего, во что невозможно поверить? Ему, Кляйну, точно их не раскусить: слишком изысканно играют. Правда, свежеиспеченный мертвец тоже приспосабливается к миру себе подобных. Ему почти также трудно, как и живому.
— Тебе по-прежнему ее ужасно не хватает? — неожиданно просто спросила Нерита.
— О да. Некоторые вещи не желают умирать.
— Умирает все, — сказал Мортимер. — Додо, зубры, Священная римская империя, династия Янь. Падают стены Византии и забывается язык строителей Мохенджо-Даро.
— Что-то остается, — возразил Кляйн. — Великие пирамиды, Янцзы, целакант[6], наследники питекантропа. Есть вещи, которые выживают сами по себе, есть вещи, которые можно восстановить; забытый язык можно расшифровать. Насколько мне известно, на додо и зубра охотятся в наши дни в одном африканском заповеднике.
— Это копии, — пожал плечами Мортимер.
— Весьма убедительные копии. Ничем не хуже оригинала.
— Тебе устраивает подделка? — спросила Нерита.
— Меня устраивает то, чем можно обладать.
— Убедительная копия ушедшей любви сгодится?
— Вот как… Мне хватит пяти минут разговора. Я согласен.
— Ты получишь свои пять минут. Но не сегодня. Вон там — видишь? Но тебе нельзя беспокоить ее сейчас.
Кляйн посмотрел туда, куда Нерита указала движением головы. В дальнем конце зала, тремя уровнями выше, появились Сибилла и Кент Захариас. Некоторое время они стояли на краю алькова, рассеянно и безучастно глядя вниз, на дно колодца. У Кляйна задергалась щека, и он прикрыл ее рукой, чтобы не выдать себя окончательно. Теперь затрясло ладонь, но незаметно.
Сибилла выглядела подобно богине, открывающей себя почитателям посреди святилища. Нестерпимо прекрасная в своем бледном сиянии, красивее, чем подсказывала и приукрашивала память, зажатая в тиски безвозвратной потери. Кляйну казалось невозможным, что она была когда-то его женой, близкой во многих обличьях. Разве он не видел эти глаза красными и припухшими после ночи над книгами? Разве он не смотрел сверху в это лицо, искаженное страстью, похожей на гримасу боли? Разве она не бывала раздражительной и несправедливой, когда болела? Разве не было у нее недостатков, слабостей, запахов и родимых пятен? Разве не знал он эту возрожденную и воскрешенную по ту сторону реальности богиню — когда она была человеческим существом? Ее ли он искал, подобно святому Граалю, эту Сибиллу?
Безмятежно повернувшись спиной, Сибилла исчезла в глубине занавешенного алькова.
— Она знает, что ты здесь, — сказала Нерита. — Ты с ней встретишься. Скорее всего, завтра.
Мортимер отреагировал непостижимым иносказанием, и прежний разговор между ним и Неритой возобновился. Кляйна затягивало в водовороты их стремительной беседы, он тонул, опускаясь все глубже и глубже. Пытаясь не захлебнуться окончательно, он ни разу не посмотрел туда, где сидела Сибилла. Под конец поздравил себя с маленькой победой в безнадежном предприятии — сойти за покойника.