Где-то совсем рядом с ними взвыли сирены. С неба камнями упали три машины: две маленькие «скорые помощи» и одна большая медицинская лаборатория. Из машин выбежали люди – в спецскафандрах, с реанимационными инструментами в руках и с озабоченными, взволнованными выражениями на лицах. Гим их уже не видел – расплывающиеся круги топили в разноцветных бликах приближающиеся вдали силуэты и высокомерно взирающего сверху вниз венценосного Эльтара…
Род Лан выдернул шпагу из сразу же обмякшего на траве тела. Его секунданты сдерживали рвущихся на помощь медиков и сбежавшихся отовсюду работников парка и явно нуждались в помощи.
– Назад!!! – повернулся к ним и визгливо заорал нервный юноша, повелительным жестом обводя вокруг шпагой и предупредительно накаляя синий нимб у себя над головой. – Всем отойти!!! Ждите, пока он умрет!!! Поединок чести – проигравший отдает жизнь!!!
Осознав смысл крика, люди отступили и молча, в растерянности наблюдали, как истекает кровью некому неизвестный молодой умирающий, вероятно, достаточно знатный, чтобы находиться здесь, в столице Колокона и, вероятно, достаточно благородный, чтобы расстаться с жизнью со шпагою в руке…
Глава 6
Мысли набегали одна на другую. Сперва в них господствовали расплывчатые визуальные образы, затем изображение прибрело смысловую огранку и, наконец, обросло словами. Он мыслил, рассуждал, думал. В памяти оживала хронология последних событий. Он помнил все, до малейших деталей, и не мог сказать, чтобы в череде часов и дней существовал некий провал. Время не останавливалось. Информация не прекращала поступать извне. Последние воспоминания были даже богаче и насыщеннее воспоминаний периода, пройденного до наступления смерти, только осмыслить их оказалось невероятным – они не подчинялись человеческой логике, они не предназначались для человеческого восприятия.
Глаза его были закрыты, не позволяя увидеть обстановку того места, где сейчас находились тело и сама сущность. Он не торопился открывать глаз – на душе царило абсолютное гармоничное спокойствие, в котором колебания окружающего мира не могли иметь принципиального значения. И все же глаза нужно было открыть – хотя бы для того, чтобы убедиться, что такие органы зрения все еще существуют.
Он лежал в горизонтальном положении в нише какого-то стола или саркофага. Белый с фиолетовым свет с потолка бил настолько сильно, что не позволял разобрать контуров находящихся в помещении предметов и фигур. «Фигура», в принципе, была-то всего одна – худощавая, мужского пола, с резкими чертами лица, пронзительными серыми глазами, золотым нимбом Эльтара над коротко стриженным затылком, в слепяще-белом медицинском комбинезоне.
– Гим Церон? – сказала «фигура», нагибаясь над его головой и заглядывая прямо в глаза. – Пришли в себя? Превосходно!
Стол начал изменять угол наклона – ноги Гима пошли вниз, голова – вверх. Когда угол с полом достиг восьмидесяти градусов, движение прекратилось. Свет в помещении чуть ослабел, и бывший сержант смог наконец оглядеться и по сторонам.
Он находился в некой медицинской лаборатории – на это указывали два стола с нишами в форме человеческого тела, стеклянными колпаками и пультами управления; всевозможные лапы роботов-манипуляторов, опускающиеся с матового, излучающего яркий свет потолка; белая окраска стен и всех металлических и полимерных поверхностей и предметов.
– С возвращением! – в лаборатории находился только один человек, и этот человек опускался сейчас в большое белое кресло – лицом к покоящемуся в нише третьего стола Гиму Церону.
Гим замешкался с ответом. Восприятие окружающего показалось ему очень четким, ничем не хуже, чем перед смертью, а вот понимание последнего факта отсутствовало – почему же пораженный полимерным клинком в самое сердце, он все еще продолжал сейчас и мыслить, и чувствовать?
– Я могу тоже сесть? – спросил десантник, указывая на второе пустующее кресло.
– А как вы себя чувствуете? – спросил неизвестный.
Гим прислушался к себе и пожал плечами:
– Никак. Также, как обычно.
Неизвестный всплеснул руками:
– Тогда – пожалуйста! Садитесь, раз вам так больше нравится!
Гим попробовал оторваться от почти вертикальной плоскости – его тело ничто не удерживало. На пути от операционного стола до середины комнаты, где стояло пустующее белое кресло, не возникло никаких незнакомых ощущений – здоровое натренированное тело, привычное восприятие цвета, звука и запаха, не требующая усилий координация. Все как всегда.